На широком архитектурно-историческом материале рассмотрены важнейшие процессы, связанные с кризисом эклектизма в архитектуре России, Западной Европы и США в конце XIX — начале XX столетия. Впервые систематизировано творчество крупнейших и малоизвестных советскому читателю мастеров архитектуры рубежа столетий по основным направлениям архитектуры, составившим антиэклектическое движение. Проанализированы идейные истоки, теоретические основы и конкретные памятники основных направлений архитектуры эпохи модерна в русской и зарубежной архитектуре. Для архитекторов, искусствоведов и широкого круга читателей.

От рецензента
Вместо введения: Проблема модерна в истории архитектуры

Часть I. Предыстория. Время «бесстилья»
От классицизма к эклектике. Конец стилистического монизма
Наследники романтизма против эклектики
Рационалистическая альтернатива
Антитеза «стиль — эклектизм». Проблема метода

Часть II. Антиэклектическое движение: в поисках стиля
Исторические условия и художественная культура конца XIX — начала XX в
В русле национальных традиций
Архитектура и символизм
«Порядок» против «произвола». Обращение к классике
К эстетике рациональной формы

Заключение
Мастера архитектуры эпохи модерна
Список литературы
Именной указатель

От рецензента

Предлагаемая читателю монография двух петербургских авторов посвящена весьма актуальной теме современного архитектуроведения, привлекающей внимание профессионального цеха, студенчества архитектурных и искусствоведческих факультетов, широкого круга общественности, живо откликающейся на проблемы искусства и культуры XX столетия. Причины популярности архитектуры рубежа XIX и XX вв. объясняются ее ключевой ролью для понимания и самоопределения новейших течений зодчества и значением как самостоятельной формации, ярко характеризующей облик многих европейских городов.

Об архитектуре конца XIX — начала XX столетия написано немало трудов. Даже обширная библиография книги, которую мы держим в руках, включает лишь их часть, важную для авторов. Данная книга является тем не менее работой совершенно оригинальной, содержащей новые подходы в анализе и оценке историко-архитектурного материала. Используя познавательный потенциал, накопленный до сих пор в данной области исследований отечественной и зарубежной литературой, и выходя на новые рубежи знаний, работа В. С. Горюнова и М. П. Тубли соответствует современному мировому уровню архитектурной науки.

Впервые в отечественной литературе создана работа, включающая круг мировых явлений архитектуры конца XIX — начала XX в., не ограничивающаяся национальным или региональным уровнем. И с такой труднейшей задачей авторы справились успешно.

Этому способствовало целенаправленное ограничение тематики книги, сведенное к характеристике основных концепций и направлений архитектурной теории и творческой практики рассматриваемого периода. Осуществляя свой замысел, авторы постоянно оперируют конкретным материалом из теории и практики зодчества. Монография предоставляет читателю богатейшую информацию, в том числе иллюстративную.

Оригинален метод исследования, предложенный авторами. В нем сочетается разбор влияния внешних факторов развития архитектуры и движущих сил ее внутреннего «саморазвития». Не ограничиваясь привычным составом социологических и культурологических интерпретаций, они создали комплексную матрицу обусловленностей архитектурных явлений, включающую сферу развития производительных сил, научного познания, философии, литературных представлений. В разделе, посвященном анализу исторических условий и тенденций художественной культуры эпохи модерна, этот методический принцип проведен с захватывающей глубиной и многогранностью.

В отличие от многих работ в данной области, противопоставлявших эпоху модерна предшествовавшей эклектической практике, в данной монографии проводится глубокий анализ исторических истоков архитектуры рубежа веков. Показаны не только генетические связи между обеими эпохами. Рассматривая развитие архитектурной мысли и практики эклектизма, процессы его самоизживания, зарождения в нем самом антиэклектического движения, авторы предлагают структуру и классификацию творческих направлений эпохи модерна. Это новое прочтение сущности и судеб эклектики, ее определяющего значения для процессов обновления архитектуры на рубеже веков придает работе в целом черты ярко выраженной новизны.

Предложенная на этом научном обосновании классификация архитектуры эпохи модерна по четырем главным направлениям, порядок анализа которых определил структуру второй части книги, убедительна и в основном подтверждается дальнейшим детальным разбором, в котором достигнута значительная полнота рассматриваемого материала теории и практики изучаемой эпохи.

Работа В.С. Горюнова и М.П. Тубли избежала крайностей и односторонности оценок, характерных для многих публикаций по архитектуре эпохи модерна. От огульного ее отрицания ряд авторов перешли в последнее время к тону безудержной апологии. В этой же книге подкупает объективность подходов, обращение внимания читателя как на непреходящие достижения, так и явления деградации в архитектуре второй половины XIX и начала XX столетия. Авторы, проявляя исследовательский темперамент, предлагают взвешенные, обоснованные оценки взаимоотталкивающихся и взаимопереплетающихся идейных тенденций. Монография написана живым языком, это делает ее доступной не только для специалистов, но и для широкого круга читателей, желающих приобщиться к миру драматических коллизий архитектурных идей, отдаленных от нас почти вековым периодом, но тем не менее так остро нами переживаемых, являющихся частью современного общественного культурного сознания.

Доктор архитектуры, профессор Э.А. Гольдзамт

 

Вместо введения: Проблема модерна в истории архитектуры

Чем дальше в прошлое уходят бурные события, волновавшие мир искусства в конце прошлого и начале нынешнего века, тем значительнее представляется роль этого периода в развитии мировой художественной культуры. Искусство, которое сравнительно недавно именовалось декадентским, все отчетливее приобретает значение этапа, завершающего грандиозный цикл развития европейской культуры, начинавшегося еще в пору античности. Несомненно то, что предпринятая на рубеже веков попытка обобщения эстетического опыта человечества, синтеза художественных традиций Запада и Востока, античности и средневековья, классицизма и романтизма сопровождалась и, в известной мере, была порождена явлениями упадка, кризиса сложившейся к этому времени системы научных, эстетических и этических ценностей. Однако несомненно и другое — именно это искусство создало предпосылки, обусловившие радикальные изменения в мировой художественной культуре XX столетия.

Относительно короткий — примерно с 1890-го по 1914 год — период, который благодаря интенсивности, идейному богатству и разнообразию явлений художественной культуры получил название в советском искусствознании «эпохи модерна», в последние годы стал одним из важнейших объектов исследований по истории архитектуры и изобразительного искусства как отечественных, так и зарубежных.

Развиваясь в общем русле искусствоведческой науки, исследования архитектуры эпохи модерна имеют, однако, свои особенности. Спецификой историко-архитектурных исследований является их более тесная связь с архитектурной «идеологией» своего времени, чем других разделов искусствоведения.

Оценки различных периодов, направленность на изучение тех или иных исторических аспектов архитектурного процесса, сам выбор преимущественного рассмотрения той или другой эпохи несут на себе неизбежно отпечаток господствующей архитектурной доктрины, современной исследователю.

1920-е годы — время становления функционализма и конструктивизма — были периодом резко отрицательного отношения к архитектуре модерна. Самоопределению тех новейших направлений рационалистической и функционалистской ориентации, которые затем получили общее обозначение «современная архитектура XX в.», соответствовало стремление отмежеваться от своих непосредственных предшественников. Однако с конца 20-х годов отношение к архитектуре эпохи модерна постепенно меняется. Историография «современной архитектуры» ищет и находит в наследии модерна не только черты упадка, но и преемственные связи между модерном и функционализмом.

Отход от ортодоксальной функционалистской доктрины в конце 30-х — 40-х годах сказался и на общей оценке архитектуры модерна, которая становится более объективной и дифференцированной. Не в последнюю очередь воз¬растание интереса к архитектуре конца XIX — начала XX в. связано с противопоставленной чистому функционализму концепцией «органической архитектуры» Ф.Л. Райта, который на раннем этапе творчества (1893—1914 гг.) был одним из лидеров архитектуры эпохи модерна. В 40 — 50-е годы в архитектуроведении, прежде всего в работах Н. Певзнера, возник список полутора-двух десятков имен «пионеров нового движения», наиболее крупных архитекторов периода модерна, оставшийся до настоящего времени практически без изменения.

Состав этого списка отражал прежде всего функционалистскую ориентацию историко-архитектурной науки того времени и ни в коей мере не соответствовал реальной расстановке сил в архитектурном процессе конца XIX — начала XX в. Из поля зрения исследователей выпало не только творчество многих крупных архитекторов, активно влиявшее на архитектуру своего времени, таких, например, как Бейли Скотт, но и деятельность целых архитектурных направлений — финского национального направления архитектуры и др. В лучшем случае они относились к явлениям периферийным, не представляющим серьезного научного интереса.

Возрождение темы модерна в области общего искусствознания началось с 1950-х годов, когда после ряда выставок (Цюрих, 1952 г., Нью-Йорк, 1960 г.) изучение искусства периода рубежа веков становится одним из главных направлений искусствоведческих исследований. Начиная с этого времени число публикаций, посвященных искусству эпохи модерна, непрерывно растет и к настоящему времени достигло сотен названий.

Характерно то, что в последние годы внимание исследователей привлекают не только художественные, но и культурологические, социологические, эстетические проблемы, связанные с искусством этого времени. Развитие искусствоведческой науки не могло не отразиться и на историко-архитектурных изысканиях.

1950—1960-е годы стали временем критического пересмотра доктрин «современной архитектуры». То, против чего с такой непримиримостью боролись апостолы «интернационального стиля», стало отправной точкой теоретических концепций их критиков. Архитектура модерна, а затем и эклектики приобретает значение образца подлинно творческого решения архитектурных задач. В научном сознании исследователей зодчества архитектура рубежа столетий перестает быть просто колыбелью функционализма. Признание ее самостоятельной ценности справедливо нужно отнести к достижениям новейшего этапа архитектурной науки и искусствознания.

Кризис «современной архитектуры» и связанных с нею направлений авангардизма в изобразительном искусстве, возникновение эклектических тенденций в архитектурной и художественной практике вызывают в творческой памяти период модерна как некий культурно-исторический прототип современной ситуации, для выхода из которой требуется учет исторического опыта. Именно в нем, и не без основания, пытаются исследователи, теоретики и практики, найти ответы на поставленные временем вопросы: какими путями и под влиянием каких факторов шли процессы стилеобразования в архитектуре конца XIX — начала XX в., каковы были альтернативы рационализму, преобладавшему в архитектуре XX в.

Интерес к архитектуре модерна связан не только с «цеховыми» проблемами архитекторов и историков архитектуры. Безусловно то, что он является формой проявления характерного для второй половины нашего столетия роста исторического сознания как общекультурного процесса. В области архитектуры и градостроительства это выразилось в усиленном внимании к историческим характеристикам городской среды, сохранению ее элементов, выработке принципов их оценки. И если ранее при организации дела охраны памятников архитектуры учитывались в основном объекты, созданные примерно до 1840-х годов, или фрагменты городской застройки, объединенные ансамблевым принципом, то с начала 1960-х годов формируются представления о ценности городской среды как таковой. Эти идеи быстро приобретают свой юридический адекват — понятия «охранная зона» и «зона регулирования застройки». Городская среда становится объектом повышенного внимания не только архитекторов, но и широкой общественности, органов городского управления.

Массовая застройка, формирующая городскую среду крупнейших европейских городов, в большой степени относится к периоду второй половины XIX — начала XX столетия — времени интенсивной строительной и планировочной деятельности. С 1950-х годов начинаются широкие реконструктивные мероприятия в европейских городах, связанные с ликвидацией военных разрушений, физическим и моральным старением сооружений. Это обстоятельство потребовало изучения архитектуры после классицистического периода в целях научного обоснования реставрации и консервации архитектурных памятников. Таким образом, исследования архитектуры модерна не только приобрели историко-теоретическое значение, но стали непосредственно влиять на решение практических задач современного градостроительства.

К настоящему времени, в особенности за последние двадцать лет, накоплен огромный фактический материал по архитектуре конца XIX — начала XX в. Она рассмотрена на уровне национальных школ и направлений в большинстве тех стран, где модерн имел распространение. Региональный принцип положен в основу немногочисленных обобщающих работ, которые были опубликованы в последние 10—15 лет. Между тем исследования архитектуры эпохи модерна на региональном уровне, обнаружив неполноту прежних историко-теоретических построений, не привели к созданию новой обобщающей концепции архитектуры этого периода. Попытки сформулировать общие выводы на основе новейших данных конкретных историко-архитектурных исследований столкнулись с серьезными трудностями при решении этих проблем.

Из комплекса проблем, связанных с современным этапом изучения архитектуры конца XIX — начала XX в., необходимо выделить три проблемы, образующие основу исследовательской задачи. Во-первых, это вопрос общего терминологического определения архитектуры указанного периода, во-вторых, классификация направлений в ней, в-третьих, отношение архитектуры этого времени к предшествовавшему и последующему этапам развития зодчества, т. е. проблема ее исторического места. В данной работе этим вопросам уделено особое внимание. В связи с обозначенными проблемами изложим предварительно некоторые принципиальные соображения.

Одним из самых сложных вопросов, связанных с изучением архитектуры рубежа столетий, остается определение того явления, которое в русской и советской литературе получило название «модерн». Этот термин отличался значительной долей неопределенности, которая имеет место и в настоящее время.

Наиболее распространенное определение значения термина «архитектура модерна» в современной советской литературе связано с отождествлением понятия «модерн» с понятиями «сецессион», «югендстиль», «ар нуво», «либерти», «фри стайл» и т. д., возникшими в художественной критике рубежа веков ряда европейских стран. Однако решить проблему такое отождествление не может, поскольку перечисленные понятия сами в высшей степени условны и разнородны. В одном случае мы имеем дело с названием выставочного объединения или творческого содружества («сецессион»), в другом — с термином, ведущим свое происхождение от названия художественной фирмы или журнала («либерти», «югенд-стиль»), в третьем — термин весьма произвольно фиксирует одну из черт характеризуемого явления — его новизну, свободу от прежних установок («ар нуво», «фри стайл»). В результате возникает весьма неопределенное, но достаточно распространенное представление о модерне в архитектуре как о явлении, примерно соответствующем термину «архитектура ар нуво». Однако согласиться с такой трактовкой архитектуры эпохи модерна, на наш взгляд, значило бы неоправданно сузить ее значение и обеднить содержательную сторону.

Узкая трактовка термина «архитектура модерна» довольно близка первоначальному, возникшему на рубеже веков, значению этого термина и до сих пор встречается в работах по истории архитектуры. В данном случае модерн в архитектуре противопоставляется рационализму и классицистической традиции и рассматривается как наследие эпохи романтизма или объединяется с рационалистической традицией и противопоставляется ретроспективистским национально-романтическим и классицистическим направлениям. При этом, как правило, вне модерна оказываются многие известные архитекторы-новаторы, работавшие в конце XIX — начале XX в. Это либо рационалисты — Л. Салливен, О. Перре, А. Лоос и др., либо представители национально-романтических школ, такие как Э. Сааринен, X.П. Берлаге, либо последователи английского «Движения искусств и ремесел», такие как Ч. Войси, Ч. Эшби, У. Летаби. С одной стороны, это значительно обедняет представление о модерне в целом, с другой — затрудняет общую характеристику архитектуры этого времени.

Более удачной, на наш взгляд, попыткой локализовать значение термина «архитектура модерна» является определение, связанное с влиянием на архитектуру эстетики символизма. С этой точки зрения модерном в архитектуре следует называть те явления, которые прямо или косвенно, через смежные виды искусства, были включены в художественную культуру символизма. Такая трактовка более точно отражает суть явления, чем чисто внешнее сведение модерна в архитектуре к стилистике в духе «ар нуво» или венской архитектурной школы. Но и в этом случае вопросы остаются. Сложность заключается в том, что хотя влияние символизма распространялось почти на все новаторские направления архитектуры рубежа веков, оно осуществлялось по-разному, с разной интенсивностью и в различной степени сказывалось на характере архитектурного творчества. Кроме того, такая точка зрения предполагает единственный, но не всегда наиболее существенный для оценки того или иного явления архитектуры критерий принадлежности к модерну, что не способствует раскрытию специфики архитектуры рубежа веков.

Использование термина «архитектура модерна» в широком смысле для обозначения всех новаторских направлений в архитектуре конца XIX — начала XX в. также сталкивается с известными затруднениями. В этом случае термином «модерн» обозначаются и такие явления, какие в реальной действительности противостояли общеевропейскому движению, выступавшему в свое время под синонимическими названиями «модерн», «ар нуво», «югенд-стиль», «сецессион» и т. д. Так, например, один из наиболее непримиримых критиков модерна Адольф Лоос окажется в одном ряду со своими идейными противниками; к модерну в этом случае придется причислить и представителей национально- романтических направлений архитектуры, которые сознательно сохраняли дистанцию между собой и общеевропейским движением; в рамках модерна окажутся и боровшиеся с «декадентским модернизмом» приверженцы классицистической традиции.

Чтобы избежать указанных затруднений и одновременно отдать необходимую дань научной традиции, мы используем расширительный термин «архитектура эпохи модерна» и выносим его в заголовок книги. Несмотря на то, что это название предполагает рассмотрение всех, в том числе и консервативных направлений архитектуры (а это не входит в задачу работы), оно достаточно точно отражает ее содержание, поскольку при изучении новаторских направлений невозможно и неправильно было бы абстрагироваться от «фона», в борьбе и взаимодействии с которым шло их развитие. Однако термин «архитектура эпохи модерна» не снимает проблемы определения собственно новаторских направлений, выработки термина, отражающего суть новых явлений в архитектуре, а не введенного на основании традиции или конвенции.

Самым общим признаком, объединявшим новаторские направления архитектуры конца XIX — начала XX в., было критическое отношение их представителей к эклектизму. Преодоление эклектизма явилось общей целью для всех разнообразных архитектурных направлений, в своей совокупности выражавших прогрессивные тенденции в архитектуре того времени. Поэтому для точного определения объекта нашего исследования мы вводим термин «антиэклектическое движение», которым будем пользоваться в дальнейшем наряду с термином «архитектура эпохи модерна».

Весьма широкое определение новаторских направлений архитектуры конца XIX — начала XX в. как антиэклектического движения ставит вопрос о внутренней дифференциации этого движения, разнородность которого сразу бросается в глаза. По существу, здесь обнаруживает себя одна из главных проблем изучения архитектуры эпохи модерна — проблема классификации направлений внутри антиэклектического движения.

Несмотря на то, что многие исследователи определяют модерн как общехудожественный и архитектурный стиль, установить его общие стилистические признаки не удается. Действительно, если сравнить произведения таких признанных мастеров модерна, как В. Орта и Э. Сааринен или А. Гауди и О. Перре, то стилистический контраст здесь будет не меньший, чем при сравнении памятников античности и средневековья. Попытки выделить в качестве основополагающих стилеобразующих принципов органичность, атектоничность или, напротив, конструктивность, рациональность неизбежно сужают область, традиционно отводимую архитектуре модерна. В равной степени невозможно реконструировать единый и целостный идейно-теоретический комплекс всего антиэклектического движения, включавший в себя крайне противоречивые, а часто и полярные установки.

Факты истории архитектуры показывают, что стремление к «естественности» сочеталось в модерне с культом «искусственности», рафинированность и изящество — с подчёркнутой брутальностью; романтическая традиция ремесленичества сочеталась с индустриализмом и апологией технического прогресса, космополитические тенденции — с националистическими. Известным фактом является влияние на «идеологию» модерна демократических идеалов. Вместе с тем несомненно на эту идеологию оказали влияние и антидемократические, элитарные тенденции.

Те же проблемы возникают и при попытках определить какой-либо один источник, одну традицию, породившую архитектуру модерна. Не без основания некоторые исследователи видят истоки модерна в возрожденной романтиками готической традиции, но ряд крупных архитекторов и архитектурных школ модерна опирались на наследие классицизма. Кроме того, вполне очевидна и тесная связь антиэклектического движения с рационалистическими тенденциями в архитектуре XIX в.

Таким образом, сочетание не просто различных, а часто прямо противоположных тенденций в области идеологии, формообразования, стилистики, которое обнаруживается уже при первом знакомстве с предметом архитектуры эпохи модерна, дает основание заключить, что антиэклектическое движение в архитектуре конца XIX — начала XX в. не представляло собой нечто стилистически и идейно однородное, а было совокупностью направлений, объединенных общим критическим отношением к эклектизму. Классификация этих направлений является одной из основных задач при изучении архитектуры эпохи модерна.

Существующие попытки такой классификации чаще всего сводятся к выделению различных этапов в развитии архитектуры эпохи модерна. При этом вольно или невольно за основу классификации берется история архитектуры модерна в какой-либо одной стране. Так, в советской литературе за последнее время утвердилась точка зрения, согласно которой архитектура модерна развивалась от декоративной фазы к рационалистической, а затем сменилась неоклассицизмом и ретроспективизмом. Эта схема, разработанная на материале русской архитектуры, противоречит истории модерна во многих западноевропейских странах, где рационалистические и неоклассицистические направления архитектуры возникли одновременно с декоративным или даже раньше его.

Так, рационалистическая «чикагская школа» была одним из наиболее ранних явлений в архитектуре, которое можно отнести к антиэклектическому движению, во Франции декоративное и рационалистическое направления сосуществовали с самого начала эпохи модерна, в Англии вообще декоративная фаза отсутствовала. Трудности такого рода не могут быть объяснены только «спрессованностью» относительно короткой истории модерна — они вытекают из самой природы антиэклектического движения, в рамках которого противоположные тенденции сосуществовали не только во времени, но и в архитектуре одной страны, в творчестве одного архитектора и даже в одном произведении. Это не значит, что в истории модерна не было определенных этапов: они были, и на них необходимо указать. Однако главное для понимания истории архитектуры этого периода заключается в выявлении основных направлений, по которым шло антиэклектическое движение вне зависимости от хронологической последовательности их смены в той или другой стране.

Любая попытка классификации, основанная на эмпирическом обобщении значительного по объему и сложности материала (в особенности такого обширного и противоречивого, как архитектурное наследие конца XIX — начала XX в.), таит в себе опасность субъективизма, и прежде всего в выборе критериев. Определение критериев классификации, которые не были бы случайными, а отражали сущностные аспекты рассматриваемого явления, не может быть проведено на эмпирическом уровне исследования и требует определенных теоретических предпосылок.

Классификация направлений в рамках антиэклектического движения архитектуры будет убедительной только в том случае, если число ее элементов необходимо и достаточно. При этом элементы классификации должны быть определенным образом связаны между собой, т. е. образовывать систему. Именно системность классификации дает возможность судить о необходимости и достаточности числа ее элементов. Вместе с тем разработка такой классификации не может быть только логической процедурой — классификация должна быть «выведена» из истории, отвечать реальному процессу развития архитектуры.

Иными словами, необходимо применение методологического принципа единства исторического и логического, что вытекает из характера решаемой проблемы как проблемы историко-теоретической. Создание классификации направлений архитектуры эпохи модерна является сложной, но необходимой с точки зрения понимания рассматриваемого явления работой. Главным образом этой проблеме и посвящена первая часть нашего исследования.

Другой проблемой, относящейся к историко-теоретическим изысканиям, является определение исторического места архитектуры модерна, характера ее связи с предыдущим и последующим этапами развития архитектуры.

В попытках различных исследователей найти решение данного вопроса наметились в основном три подхода. Хронологически ранний подход заключался в том, что модерн фактически не выделялся из общего потока эклектической архитектуры второй половины XIX — начала XX в. Такой точки зрения придерживался, например, Н.Ф. Хомутецкий — один из первых советских исследователей этого периода. Он применял по отношению к архитектуре рубежа веков термин «модернизированная эклектика». Подобная позиция характерна и для работ, посвященных истории «современной архитектуры», как например исследований Л. Беневоло, А. Уитика, где эклектика и модерн рассматриваются вместе, а история архитектуры XX в. начинается с функционализма. Такой же принцип изложения материала принят и в советской «Всеобщей истории архитектуры».

В зарубежной литературе распространена и другая точка зрения, выразителем которой стал Н. Певзнер. В ряде своих работ он обосновывает положение о том, что архитектура модерна является самостоятельным периодом, в равной степени отличающимся и от предыдущего периода эклектики, и от последующего периода функционализма.

В последнее десятилетие появились работы, в том числе и советских авторов, в которых архитектура модерна рассматривается как первое направление «современной архитектуры», т. е. при таком подходе модерн объединяется с функционализмом и отделяется от эклектики.

Все три приведенные точки зрения опираются на серьезные аргументы. Действительно, трудно отрицать близость модерна к эклектике, не видеть условности границ между этими явлениями. Также правильно и то, что модерн имел собственное лицо, свою идеологию, выделявшие его в особый феномен истории архитектуры. Одновременно трудно не заметить в архитектуре эпохи модерна наличие протоконструктивистских и протофункционалистских тенденций, объединявших ее с «современной архитектурой» XX в. Доказать правильность какой-либо одной из этих позиций, оставаясь на уровне эмпирического обобщения исторического материала, не представляется возможным.

По нашему мнению, существо вопроса об историческом месте архитектуры модерна заключается в необходимости определить качественный рубеж в развитии архитектуры второй половины XIX — начала XX в., т. е. в непрерывных количественных изменениях зафиксировать появление нового качества. Причем это качественное изменение не должно касаться какой-либо одной, пусть даже весьма существенной, стороны архитектуры, например, только формы или только конструкции. Оно должно быть преобразованием всей структуры архитектуры, рассматриваемой как развивающийся объект.

При такой постановке проблемы необходим выход за пределы чисто архитектурной специфики, поскольку она формулируется на основе общетеоретических положений, касающихся процесса развития как такового. Это значит, что проблема исторического места модерна не может быть сведена просто к достаточно полному изучению фактов, а связана с теоретической интерпретацией историко-архитектурного процесса. Специфике историко-теоретических исследований соответствует целый комплекс методологических вопросов, решение которых применительно к исследованиям архитектуры конца XIX — начала XX в. также имеет свою историю.

Исследователи функционалистской ориентации рассматривали этот период с точки зрения истоков «современной архитектуры», прежде всего развития рационалистических тенденций и влияния новых технических средств. Восходящая к рационалистической теории середины — второй половины XIX в. идея технического и технологического детерминизма позволила создать монистическую (основанную на едином принципе) концепцию архитектуры в период модерна. В ней история архитектуры представлялась закономерным процессом эстетического освоения новых конструкций и строительных материалов, новой технологии, отвечающих меняющимся функциональным требованиям. Однако, выделяя главные с точки зрения этой концепции отношения конструктивно-функциональных аспектов и архитектурной формы, исследователи функционалистской ориентации недооценивали тесную связь модерна с художественной культурой своего времени. Это приводило теорию в противоречие с фактами, которые не могли быть объяснены только на основе технического детерминизма в развитии архитектуры.

Значительную роль в историко-архитектурных исследованиях играла и другая, восходящая к позитивистскому искусствознанию позиция, согласно которой развитие архитектуры определяется совокупностью внешних по отношению к ней многообразных факторов. Среди них рассматриваются факторы технического и социального порядка, а также факторы влияния на архитектуру других видов искусства. Таким образом, представлялось возможным при учете всех факторов, влияющих на развитие архитектуры, объяснить характер ее изменений, их причину.

Эта методика выступала альтернативой отмеченной выше концепции технического детерминизма, преодолевающей схематизм и односторонность последней. Между тем отказ от монистического взгляда на историю архитектуры, от рассмотрения внутренних источников развития приводил, по существу, к снятию вопроса о закономерном характере развития архитектуры, утрате понимания единства историко-архитектурного процесса.

Логическим продолжением и развитием методологических установок «теории факторов» является плюралистическая модель развития архитектуры второй половины XIX — начала XX в., получившая распространение в период критики «современной архитектуры» с позиций теории постмодернизма. С точки зрения плюрализма историко-архитектурный процесс должен рассматриваться как совокупность направлений архитектуры, имеющих различное происхождение и региональную локализацию. Задача исследователя сводится в таком случае к выявлению и изучению этих отдельных направлений без какого-либо предпочтения.

По существу такая методологическая установка является возвратом к плоскому эмпиризму с потерей перспективы раскрытия закономерностей развития архитектуры, и отдельный факт истории заменяется группами фактов, т. е. «факт» укрупняется. При этом способ формирования крупных «фактов» остается достаточно произвольным.

Иллюзия объективности такого подхода сразу же разрушается, как только встает вопрос об оценке того или иного направления, его роли в общем историко-архитектурном процессе. Субъективизм, широкую дорогу которому открывает плюралистический подход к истории архитектуры, особенно явственно выступает в оценке постмодернистской историографией «современной архитектуры», которую она считает тупиковой ветвью истории. Эта оценка во многом распространяется и на рационалистические тенденции этого периода.

Необходимость объективной оценки тех или иных направлений в архитектуре периода модерна возвращает нас к вопросу о закономерности развития архитектуры. Ведь объективная оценка любого исторического факта связана с определением его места в историческом процессе, его отношения к тем тенденциям, в которых наиболее полно отражена закономерность этого процесса.

Подходы, направленные на изучение закономерности исторических процессов, рассматриваются широко обсуждаемой сейчас в советской науке методологией исторического познания. В последние годы вышло в свет много работ, посвященных методологии частных исторических наук, таких как история философии, история науки, история культуры. История архитектуры также относится к частным историческим дисциплинам. Поэтому ряд общих выводов, сделанных в этих работах, может быть применен к предмету нашего исследования.

Одним из таких выводов нужно считать признание существования внутренней логики частных исторических процессов, несводимость их только к внешним причинным связям. Таким образом, диалектический принцип «саморазвития» становится важной методологической установкой частных исторических наук. Относительная самостоятельность признается теперь за многими историческими процессами, которые ранее считались однозначно детерминированными социально-экономическим развитием.

Вопрос об источниках развития архитектуры остается дискуссионным в советском архитектуроведении. Дилемма «саморазвития» и обусловленности развития архитектуры внешними факторами является одной из важнейших методологических проблем историко-архитектурных исследований.

Предлагаемый нами подход к решению этой проблемы заключается в рассмотрении «саморазвития» архитектуры и результатов воздействия на нее внешних факторов в диалектическом единстве. С такой позиции источником развития архитектуры является противоречие между ее утилитарно-техническим «базисом» и художественной «надстройкой». Это внутреннее противоречие и формирует законы «саморазвития» архитектуры.

Основной методологический принцип, который предполагается применить при изложении материала, заключается в совместном рассмотрении процесса развития архитектуры как имеющего внутренние, обусловленные спецификой объекта, закономерности и как процесса, детерминированного внешними условиями развития. Такое совмещение возможно при взгляде на историю архитектуры как на органический процесс, подобный развитию биологического объекта, где реализация внутренней закономерности развития объекта, заложенной в генетической программе, может быть осуществлена не иначе как путем взаимодействия со средой и через это взаимодействие.

В методическом плане это означает изучение истоков рассматриваемого явления истории архитектуры, изучение того периода, когда данное явление находится в стадии потенциальной возможности. Затем необходимо рассмотрение того комплекса условий исторического, экономического, художественного и общекультурного порядка, который вызвал переход данного явления от потенциальной возможности в актуальную действительность и сформировал «среду» его дальнейшей эволюции. В результате создаются предпосылки всестороннего изучения явления на более конкретном уровне и, в конечном итоге, вырабатывается основа для обобщения эмпирического материала истории архитектуры отдельных стран.

Такая методологическая установка дает основания для научной классификации направлений внутри архитектуры эпохи модерна. Она вытекает из анализа многообразных ее источников. Эта же установка позволит нам сделать обоснованный вывод об отношении архитектуры модерна к предыдущему этапу эклектики.

Таким образом, предлагаемая книга не является очередным изложением истории архитектуры конца XIX — начала XX в. и, соответственно, не претендует на полный охват ее фактической стороны. В задачу авторов входит решение общих историко-теоретических проблем, связанных с этим периодом развития архитектуры. Основное внимание в тексте будет уделено не отдельным фактам и их характеристикам, а тенденциям и процессам. Именно этими задачами и диктовался отбор привлеченного материала, в том числе и иллюстративного.

Авторы выражают свою признательность профессору Э.А. Гольдзамту за ценные замечания, сделанные в процессе подготовки рукописи к печати. В работе над книгой были использованы материалы, полученные в результате совместных исследований авторов с С.Б. Горюновой и В.П. Поршневым.