В.П. Волгин. Историческое значение „Утопии“
А.И. Малеин. Главнейшие издания и переводы „Утопии“

Томас Мор шлет привет Петру Эгидию
Первая книга беседы, которую вел выдающийся муж, Рафаил Гитлодей, о наилучшем состоянии государства, в передаче знаменитого мужа, Томаса Мора, гражданина и виконта славного британского города Лондона
Вторая книга беседы, которую вел Рафаил Гитлодей, о наилучшем состоянии государства, в передаче лондонского гражданина и виконта, Томаса Мора
О городах и преимущественно об Амауроте
О должностных лицах
О занятии ремеслами
О взаимном общении
О путешествиях утопийцев
О рабах
О военном деле
О религиях утопийцев

Комментарии
Перечень иллюстраций

Историческое значение „Утопии“

Гуманист и излюбленный человек лондонского купечества, лорд-канцлер Английской монархии и автор первого коммунистического произведения нового времени, Т. Мор — один из интереснейших представителей сложного XVI века.

В нем как бы концентрировались, составив своеобразное, неповторяемое единство, все противоречия его эпохи, эпохи рождающегося капитализма, буйно прорастающего сквозь толщу феодальных отношений и уже несущего в себе зачатки свойственных ему новых общественных антагонизмов.

Политическая и социальная литература знает мало произведений, которые имели бы такое длительное и глубокое влияние, как маленькая книжечка Т. Мора „De optima reipublicae statu“ („О наилучшем устройстве государства“), широко известная под сокращенным наименованием „Утопия“. Не случайно это имя стало нарицательным для определенной литературной формы — утопического романа; не случайно с ним связано как со своим начальным пунктом целое направление общественной мысли, так называемый утопический социализм. Весьма вероятно, что сам Т. Мор, подводя итоги своему жизненному пути, придавал „Утопии“ меньшее значение, чем своему канцлерству или своей борьбе за католическую веру. Четыреста лет спустя после трагической гибели Мора (он был казнен в 1535 г.) мы перечитываем „Утопию“ с большим интересом, чем современники Мора; и мы интересуемся всеми другими сторонами его деятельности лишь постольку, поскольку он является автором этого замечательного диалога.

„Утопия“ — книга, в которой впервые отчетливо формулирован ряд положений, характерных для современного социализма. В этом — источник ее неубывающей притягательной силы. Можно условно говорить об элементах социализма в древнем мире, разумея под этим коммунизм потребления, представление об общности благ на заре человеческого общества, неопределенную идею организации общественного производства и т. и. Но все это были намеки, разрозненные мысли, не связанные в единую систему. Мы должны учитывать их существование, исследуя возможные литературные источники „Утопии“. Мор как гуманист хорошо знал Платона и других греческих авторов, отразивших в своих произведениях эти идеи. Воспользовавшись, несомненно, этими мотивами, Мор построил новое, всесторонне продуманное целое, которого не в состоянии была дать древняя рабовладельческая культура. Как законченная система взглядов социализм мог возникнуть лишь в новое время, на основе, созданной ростом капиталистических отношений. И заслуга первого изложения этой системы принадлежит бесспорно Т. Мору.

Литературная форма „Утопии“ роднит ее с поздним древнегреческим романом путешествий. Эта форма сохранила свою живучесть вплоть до XIX в. („Икария“ Кабе). Но едва ли в какой-либо другой исторический момент отвечала она общественным вкусам в большей мере, чем в эпоху Мора: „Утопия“ была написана в условиях начавшихся, но далеко еще не завершенных географических открытий XV— XVI вв. Как нельзя более она соответствовала также и тому уровню, на котором стоит социально-политическая мысль Мора в „Утопии“.

„Коммунистический манифест“ говорит по поводу великих утопистов начала XIX в.: „Фантастическое описание будущего общества является в свет в то время, когда пролетариат находится еще в неразвитом состоянии... оно возникает из его первого, подлого предчувствия, порыва ко всеобщему преобразованию общества“. Это — несомненно по отношению к мыслителям XIX в. По отношению ко времени Мора приходится говорить скорее о пред-пролетариате, чем о пролетариате в неразвитом состоянии; и вряд ли можно говорить даже о „предчувствии“ в порыве ко всеобщему преобразованию общества. Т. Мор при всей его гениальности, конечно, не мог в окружающем его обществе прощупать зародыши той силы, которая одна только способна ликвидировать общественные противоречия, им подмеченные и вызывавшие его резкое осуждение. „Фантастическое описание“ было, поэтому, единственным возможным в условиях его времени способом выражения его смелой социальной мысли. И поэтому оно нисколько не раздражает читателя, как раздражают подчас более поздние „утопии“.

В фантастической форме Т. Мор излагает глубоко им продуманные мысли. Мы отметим здесь лишь наиболее существенные, наиболее характерные из них.

Первая часть „Утопии” содержит цитируемую почти во всех работах, посвященных Англии XVI в., характеристику обезземеления крестьян под влиянием развития овцеводства. Это — один из существенных моментов в процессе первоначального накопления. Он обращал на себя внимание многих современников Мора. Изложение Мора отличается, однако, от всех других, помимо чрезвычайной яркости изображения, одной чертой. Т. Мор не склонен ограничиваться анализом этого частного случая и изысканием частных мер борьбы с ним. От частного случая он подымается к той общей причине, которая лежит, по его мнению, в основе как данного зла, так и других общественных зол. Эта общая причина — господство частной собственности. Последние страницы первой части, содержащие рассуждение о частной собственности, составляют не только литературно, но и логически центральный пункт всей „Утопии”. Они дают общий вывод из предшествующей критики общественного строя Англии и являются предпосылкой последующего изображения идеальных общественных порядков.

При частной собственности невозможно говорить ни о справедливости, ни об общественном благополучии. При частной собственности каждый стремится присвоить себе все, что может. Как бы ни было велико общественное богатство, оно попадает в руки немногих; остальным остается в удел одна нужда. Первые обычно — хищные и бесчестные люди; последние — люди скромные, простые, повседневным трудом приносящие пользу обществу, но не себе лично. Для установления справедливого порядка необходимо полное уничтожение частной собственности. Все частные преобразования — паллиативы, неспособные исцелить общественные болезни. Строй „Утопии“ противополагается строю европейских государств как строй без частной собственности. Само по себе такое противопоставление не является новым в социально-политической литературе; оно, как мы уже говорили, свойственно и ряду античных мыслителей. Но Мор ставит перед собой в „Утопии“ задачу показать конкретно, как может быть организовано на началах равенства, без частной собственности, общественное производство. Эта задача и поставлена и разрешена Мором совершенно оригинально. В этой области у него нет учителей и предшественников.

Общество Утопии представляет некоторое хозяйственное единство. Верховный орган государства, сенат, ведет учет всему, что производится в отдельных районах и производит в случае надобности перераспределение продуктов. Вся земля Утопии составляет общее достояние. Государство передвигает рабочую силу из одной местности в другую. Государство же ведет внешнюю торговлю. Но непосредственным организатором производства является не государство в целом, а город; государство у Мора — как бы федерация городов.

Основная хозяйственная ячейка в Утопии — семья. Каждая семья занимается определенным ремеслом. Работа семьи находится под контролем должностных лиц государства; всю свою продукцию семья сдает государству. Таким образом, семья в существе представляет собою общественную мастерскую. К этому нужно прибавить еще, что эта семья не всегда натуральная семья, основанная на связях родства. Пожалуй, можно даже считать ее конститутивным признаком не родственные узы, а хозяйственное единство. Дети, не желающие заниматься ремеслом семьи, переходят в другую в соответствии с избранной ими профессией. Родственники, следовательно, могут быть в разных семьях; в каждой семье занимаются одним ремеслом. Когда размеры семьи превышают хозяйственные потребности, государство перебрасывает граждан из одной семьи в другую.

Не трудно понять, как возникла в „Утопии“ эта семейно-ремесленная организация производства. Ее реальным прототипом служит, несомненно, средневековое ремесло, ко времени Мора подвергшееся уже в весьма значительной степени перерождению под воздействием торгового капитала. Можно сказать, что Т. Мор в известном смысле реставрирует этот ремесленный строй, очищая его от позднейших наращений. Само собою разумеется, что при этом получается не точная историческая реставрация, а реставрация идеализированная в согласии с общей установкой автора. Но все же сквозь эти черты идеализации нетрудно разглядеть оригинал.

Семейно-ремесленная система покрывает собою, за малыми исключениями, все утопическое общество. Как гражданин связан с семьей, так связан он и с ремеслом. Каждый гражданин изучает какое-либо ремесло; ремесло составляет его основное занятие в течение почти всей трудовой его жизни. Характерно для Мора, что сельское хозяйство не является в Утопии одним из ремесел. Это одна из самых интересных особенностей утопийского строя. Земледелию придают в Утопии большое значение. Но сельско-хозяйственные работы организованы по принципу трудовой повинности. Каждый обязан провести на сельско-хозяйственных работах два года и затем возвращается к своему постоянному, основному занятию — ремеслу. В связи с этим Утопия не знает деревни в настоящем смысле слова. В ней есть лишь сельско-хозяйственные фермы, куда приходят из города на срок работ и откуда возвращаются в город по истечении этого срока. Основное место жительства всех граждан и организационный центр всех работ — город, к которому прикреплена известная территория, используемая им для сельско-хозяйственных работ. Таким образом, противоположность между городом и деревней устраняется, хотя и очень примитивным способом, уже в первом социалистическом произведении нового времени.

Все произведенное как в ремесле, так и в сельском хозяйстве составляет достояние всего общества. Граждане получают то, что им необходимо, в общественных складах или на общественных рынках. В различных позднейших утопиях мы находим различные формы распределения продуктов между гражданами: одни устанавливают нормы арифметического равенства, другие — принцип вознаграждения по заслугам, третьи — распределение по потребностям. Т. Мор вводит в Утопии последнюю форму, наиболее последовательную. Каждый отец получает от общества столько продуктов, сколько ему нужно, ему никогда ни в чем не отказывают. Т. Мор уже понимает, что предпосылкой такого распределения „по потребности“ является изобилие продуктов, при котором „не приходится бояться, что кто-либо возьмет лишнее“. Но он уверен, что такое изобилие в Утопии гарантировано.

Наши представления о переходе общества на высшую стадию коммунизма связаны с ростом производительности труда. „Лишь тогда, когда вместе со всесторонним развитием личности вырастут и производственные силы и все родники общественного богатства изобильно потекут, — лишь тогда узкий буржуазный правовой кругозор будет совершенно покинут, и общество напишет на своем знамени: с каждого по его способностям, каждому по его потребностям“. Мысль о возможности быстрого роста производительных сил чужда Т. Мору. На рубеже XV и XVI вв., когда жил Мор, значение в хозяйственной жизни технического прогресса сказывалось весьма слабо. В „Утопии“ мы не находим указаний на какие-либо резкие отличия технической базы утопийского общества. И тем не менее Мор твердо верит в возможность обеспечения изобилия при ограниченном до 6 часов рабочем дне.

Это изобилие при тех же технических средствах Мор обосновывает полным отсутствием паразитизма в „Утопии“. В своей характеристике социального паразитизма и его значения Мор является прямым предшественником Фурье, в теории которого проблема паразитизма занимает, как известно, большое место. Нет никакого сомнения в том, что Фурье в этом вопросе развивает, применительно к условиям XIX века, основные положения „Утопии“. Мор считает паразитами лордов и высшее дворянство, священников, прислугу, нищих. К этому же разряду он относит всех, кто занят в производстве предметов роскоши, и женщин, рабочая сила которых используется совершенно не рационально или вовсе не используется. В Утопии от физического труда свободны лишь две категории граждан: лица, отправляющие общественные функции в течение срока своего общественного служения, и люди научного труда.

Отсутствие идеи технического прогресса до чрезвычайности затрудняет разрешение проблемы так называемого „неприятного“  труда. Почти для всех утопистов — вплоть до XIX века — эта проблема составляет поэтому камень преткновения. В ее разрешении возможны два пути. Один — нахождение какой-то группы граждан, у коей предполагаются особые стимулы к тому, чтобы брать на себя именно такого рода работы. У Фурье, например, склонностью к ним обладают дети, которых он и организует для работ, отталкивающих взрослых. Второй путь — организация в той или иной форме принудительного труда. Т. Мор использует для разрешения проблемы оба способа. В Утопии имеются люди, которые берут на себя неприятные работы из религиозных мотивов, как особый вид служения обществу. Но этого недостаточно. И вот в „Утопии“ появляется особая социальная категория, идущая, несомненно, в разрез с общими установками социалистической теории, но с точки зрения Мора не только необходимая в его идеальном обществе, но и представляющая для него шаг вперед по сравнению с окружающими его социальными условиями. Эта категория — так называемые рабы (Servi). По существу утопийские „рабы“ — люди, приговоренные к пожизненным принудительным работам. Происхождение их двояко — плен или судебный приговор. Надо отметить, что в Утопии этой каре подвергаются, по словам Мора, те, кто в других странах был бы осужден на смертную казнь. Мало того, что утопийцы сами не применяют к своим свободным гражданам смертной казни, — они выкупают людей, приговоренных, к смертной казни в соседних государствах. Становится, таким образом, понятным, почему утопийское „рабство“ расценивается Т. Мором как факт положительный: оно противопоставлено жестокости судебных приговоров современной ему Англии.

У предшественников Мора общность понимается как общность предметов потребления. В концепции Мора в центре внимания стоит, как мы видели, общность производства. Т. Мор, конечно, не противник общественной организации потребления; наоборот, он явно отдает ей предпочтение. Однако в этом вопросе он проявляет большую терпимость и большой реализм. Очевидно, он понимает, что основное в общественных отношениях определяется организацией производства, а не организацией потребления. Поэтому мы видим в Утопии общественные столовые, которыми пользуется подавляющее большинство граждан. Но семьи, желающие организовать питание самостоятельно, имеют полную возможность это сделать, получив все нужные продукты на общественных рынках. Индивидуализм кухни и столовой не представляется опасным и потому допускается Мором. В большей степени способно расшатывать общественные устои индивидуалистическое отношение к жилищу и земельному участку. Здесь могут, действительно, развиться опасные для общности навыки. Поэтому Мор устанавливает в „Утопии“ происходящее каждые десять лет обязательное перераспределение домов и садов по жребию. Так решение конкретных вопросов подчинено у Мора высшему общественному интересу — сохранению основных принципов утопийского общественного строя.

Т. Мор занимает исключительное место в истории социализма, Как мыслитель, оставивший последующим поколениям первую всесторонне продуманную схему социалистического общества, — как бы много мы ни находили в этой схеме черт, отражающих тот недостаточно еще высокий уровень хозяйственного развития, на каком стояла Англия XV—XVI веков. Не меньшее значение имеет, однако, и другая сторона „Утопии“ — метод обоснования социалистических принципов. В течение второй половины средних веков мы знаем ряд социальных движений, имевших на своем знамени „общность“ имуществ. Все эти движения имели достаточно ярко выраженную религиозную окраску. Общность пропагандировалась их адептами как „закон божий“, а частная собственность осуждалась как нарушение закона, как „грех“. Т. Мор первый освободил общность от религиозной оболочки, первый обосновал ее рационалистически. Строй Утопии он считает наилучшим, потому что он наиболее разумен и целесообразен с точки зрения земных интересов людей. Люди назначены богом для жизни, сообразной законам природы. Влечениям природы надлежит поэтому следовать, проверяя разумом к чему надо стремиться и чего избегать, дабы меньшее удовольствие не помешало большему. Душа человеческая рождена для счастья. Безумно гоняться за суровой добродетелью и отстранять сладость жизни. Природа предписывает нам приятную жизнь, т. е. наслаждение как конечную цель всех наших действий; добродетель — жизнь согласная с велениями природы. Но для лучшего устройства счастливой жизни разум и природа призывают смертных к взаимной поддержке. Поэтому люди должны стремиться к своей выгоде постольку, поскольку это не причиняет невыгоды другим. На этих здоровых началах построена, общественная мораль и общественные законы о распределении благ у утопийцев. Естественно, что нигде нет такого превосходного народа и более счастливого государства.

Т. Мор уделяет не мало внимания религии утопийцев. Но это — религия рационализированная, очищенная от всего, что представлялось излишним разуму гуманиста шестнадцатого века. Крайне интересно, что Томас Мор вводит в „Утопию“ даже такую, особенно еретическую в условиях начинающейся реформации систему, как система выборности священников. В общем можно сказать, что религия в „Утопии“ освящает то, что признано достойным освящения рациональной гуманистической моралью и политикой. Все, что выходит за эти пределы, либо представляется частным делом гражданина, если не вредит обществу, либо, в противоположном случае, преследуется не как ересь, но как уклонение от здоровых принципов общественной морали. Именно по этой причине встречают всеобщее осуждение в Утопии те, кто не верит вовсе в провидение и бессмертие души: таким людям не оказывается общественного доверия, ибо они лишены мощных стимулов к верности общественному порядку.

Рационалистическая аргументация Мора отражает пройденный этап в развитии социалистической мысли. Но значение утопического социализма стоит в обратном отношении к историческому развитию. Рационализм в утопических системах XIX века (у анархистов он сохранился до XX в.) явление глубоко реакционное. На рубеже XV и XVI веков рационализм означал освобождение общественной мысли от религиозного тумана. Жизнеутверждающая мораль Мора, его призыв к здоровым природным влечениям человека, даже его утилитаризм, имели в его эпоху громадное революционное значение. Несмотря на все уступки старому, несмотря на характерное для него, как и для большинства гуманистов, стремление найти компромисс между религией и разумом, Мор должен занять почетное место в рядах борцов за новое, светлое миросозерцание.

Как могло возникнуть в начале XVI века это изумительное произведение? Под какими социальными влияниями оно сложилось? — Т. Мор был, даже для гуманиста, человеком исключительно широкого умственного кругозора. Прекрасное классическое образование он соединил с большим практическим опытом и с исключительной восприимчивостью к явлениям окружающей его социальной жизни. Самое сильное из таких социальных впечатлений он фиксировал сам с большой литературной силой в первой части „Утопии“. Это было впечатление от аграрного переворота, от обезземеления крестьян. В самой крестьянской массе этой эпохи мы имеем возможность констатировать лишь глухое социальное брожение, не освещенное каким-либо четким общественным идеалом. Конечно, это может быть отнесено и за счет недостаточности имеющегося в нашем распоряжении материала. Социальные чаяния низов не всегда находят свое выражение в формах, доступных историку. Лишь в эпоху великой английской революции, полтораста лет спустя, мы можем отметить в английской деревне движение, проходящее под коммунистическими лозунгами — так называемое движение диггеров. Величайшая заслуга Мора состоит в том, что под воздействием глухих толчков, исходивших от обездоленной деревни, он сумел, используя свое гуманистическое образование, построить социальную схему, стоящую на уровне, несравненно более высоком, чем уровень социального сознания самого обезземеленного крестьянства.

Если основным стимулом к созданию „Утопии“ были страдания масс, вызванные процессом первоначального накопления в его деревенском аспекте, то в построении утопийских порядков несомненно доминирует влияние настроений городского ремесленичества. Отсюда семейно-ремесленный характер хозяйственной ячейки в „Утопии“, отсюда ее специфически городской уклад, своеобразная организация земледелия как временной повинности городского в основном населения и т. п. Эти черты „Утопии“ совершенно естественны. История отмечает немало фактов, свидетельствующих о связи гуманистических кругов с культурными представителями ремесленного слоя. Сам Мор, принадлежавший к искони городской семье, конечно, должен был условия городской жизни оценивать несравненно выше деревенской отсталости. Но городской строй также подвергался уже в его эпоху радикальному перерождению под воздействием растущих торгово-капиталистических отношений, хотя, быть может, в формах, не таких резких и тяжелых, как деревня. Не удивительно, что в „Утопии“ Мор вводит идеализированный городской строй старого времени, строй, о возвращении к которому мечтали страдавшие от капиталистического развития ремесленники его эпохи.

„Утопия“ дает таким образом синтез идеологических тенденций двух общественных групп, из которых складывался современный пролетариат. Гуманистическая интеллигенция, представителем которой был Мор, исторически связана с зарождающимися буржуазными общественными отношениями. Т. Мор, в силу исключительного сочетания объективных воздействий и субъективных данных, — сумел на заре буржуазного общества, наблюдая его первые шаги к господству, не только отнестись критически к его принципам, но и противопоставить им принципы социального равенства и общности. Вплоть до великой французской революции XVIII века история социалистической мысли не может отметить ни одного произведения, равного „Утопии“ по значению. Т. Мор должен быть с полным правом назван родоначальником и одним из величайших представителей утопического социализма.

В. Волгин