В книге в краткой форме рассматривается история русской архитектуры с X по начало XVIII в. Основное внимание уделено характеристике периодов развития русской архитектуры, историческим причинам, вызвавшим те или иные изменения в развитии архитектурных форм, взаимным влияниям и связям различных архитектурных школ. При этом древнерусское зодчество рассматривается не только с точки зрения развития художественных форм, но и как процесс эволюции строительной техники. В книге излагается общая концепция процесса, приведшего к созданию величайших шедевров мирового зодчества. Книга написана популярным языком, богато иллюстрирована, имеет большой справочный аппарат и представляет большой интерес не только для узких кругов специалистов, но и для широкого читателя. Для архитекторов, искусствоведов и историков архитектуры.

От редакции
П.А. Раппопорт
Предисловие

Методика изучения древнерусского зодчества 10 – 13 вв.
Зодчество Киевской Руси конца 10 – 11 вв.
Зодчество Древней Руси 12 в.
Зодчество Древней Руси конца 12 – первой трети 13 в.
Зодчество Западнорусских земель 2-й половины 13 – 1-й половины 14 в.
Архитектура Северо-Восточной Руси конца 13 – первой половины 15 в.
Архитектура Северо-Западной Руси конца 13 – 15 в.
Московская архитектура конца 15 в.
Русская архитектура 16 в.
Русская архитектура 17 в.
Русская архитектура конца 17 – начала 18 в.
Строительные артели Древней Руси

Хронологическая таблица развития древнерусского зодчества
Словарь архитектурных терминов
Указатель литературы
Топографический указатель

От редакции

Подготовка этой книги к изданию уже начиналась, когда внезапно скончался автор Павел Александрович Раппопорт, Поскольку объем издания позволял, было решено, ничего не меняя в рукописи, дополнить ее двумя статьями Раппопорта. Эти статьи вводят читателя в круг вопросов методики изучения древнерусской архитектуры, некоторых аспектов строительного производства, а также отражают различные направления научной деятельности автора в области истории архитектуры. Кроме того, помещена историко-хронологическая схема строительства всех известных памятников архитектуры домонгольской Руси (X—XIII вв.). Книге предпослан очерк творческой биографии П. А. Раппопорта, написанный Е. Г. Шейниной и О. М. Иоаннисяном.

Редакция выражает благодарность кандидату исторических наук Олегу Михайловичу Иоаннисяну за помощь в виде консультаций при редактировании рукописи и текст, комментирующий хронологическую таблицу, а также жене и другу П. А. Раппопорта Евгении Григорьевне Шейниной за неоценимую помощь в подготовке этой рукописи к изданию — предоставление семейных архивных и других материалов (статей, фотографий, цветных слайдов), дополнения к справочному аппарату (составление словаря архитектурных терминов и топографического указателя).

П.А. Раппопорт

В 1983 г. состоялось заседание ученого совета Института археологии ЛОНА АН СССР, посвященное 70-летию Павла Александровича Раппопорта. Вопреки сложившейся традиции доклад делал сам юбиляр. Темой доклада «О методике изучения древнерусского зодчества», явившегося впоследствии основой статьи, помещенной в начале этой книги, были проблемы изучения древнего зодчества. В докладе было сказано, что изучение русской архитектуры выходит на качественно новый уровень, характеризующийся комплексным подходом к исследованию памятников с учетом исторического, художественного и строительно-технического аспектов в равной мере. Несомненно, научная деятельность самого Павла Александровича явилась большим вкладом в достижение этого уровня.

Павел Александрович Раппопорт родился в 1913 г. в Петербурге. Его отец был архитектором, мать — врачом. В 1931 г. Павел Александрович поступил на архитектурный факультет ЛИИКСа (впоследствии ЛИСИ). Уже в институте, где одним из его учителей был историк и теоретик архитектуры профессор И. Б. Михаловский, проявился интерес П. А. Раппопорта к истории архитектуры. Однако дипломы на исторические темы в то время не были разрешены, и в 1937 г. Павел Александрович защитил дипломный проект на тему «Общественное здание». Он решил поступать в аспирантуру ЛИИКСа на кафедру истории архитектуры. Однако обстоятельства, характерные для 1937 г. (на него был написан донос за рисунок или заметку в стенной газете, которую он редактировал), вынудили его сразу же после окончания института уехать из Ленинграда. Это спасло ему жизнь. Павел Александрович уехал в Киев, потом в Симферополь, где преподавал 2 года историю архитектуры и архитектурный рисунок в Крымском филиале МИИКСа. Когда в 1939 г. Павел Александрович вернулся в Ленинград, Михаловского уже не было в живых. Раппопорт решил поступать в аспирантуру ИИМКа (впоследствии ИА АН СССР) и, сдав экзамены за полный курс истории и археологии, был зачислен в аспирантуру института. В этом институте он проработал до конца своей жизни.

Научным руководителем П. А. Раппопорта стал историк и археолог, крупнейший специалист по истории древнерусской архитектуры H. Н. Воронин. В его лице Павел Александрович нашел не только руководителя диссертационной темы, но и учителя, коллегу, друга, теснейшее сотрудничество с которым продолжалось до самой смерти Николая Николаевича в 1976 г. Именно под влиянием H. Н. Воронина определился круг научных интересов Павла Александровича и основные направления его деятельности.

Первой научной темой Раппопорта стало русское шатровое зодчество конца XVI в. Изучая памятники того времени, работая в разных архивах в начале 1941 г., Павел Александрович обратил внимание на одно изображение в Атласе Московской губернии, хранившемся в отделе архитектурной графики Исторического музея. Рисунок имел подпись «Вид Борисова городка» и изображал небольшую крепость, стоящую на холме над берегом реки, и рядом с ней стройную шатровую церковь, необычайно высокую — надпись на рисунке гласила: «...святых князей Бориса и Глеба». Так им был обнаружен первый и самый поздний из «исчезнувших» городов с удивительной шатровой церковью. Как показало обследование, проведенное летом того же года, в натуре сохранились лишь городище у села Борисово да ямы от фундаментов сооружений.

Начало войны застало Павла Александровича в Подмосковье, где он обследовал архитектурные памятники по теме диссертации. П. А. Раппопорт сразу же вернулся в Ленинград и в июле 1941 г. вступил добровольцем в народное ополчение. Он был назначен начальником инженерной службы отдельного пулеметного артиллерийского батальона, участвовал в боях на подступах к городу. В упорных боях близ Ропши батальон почти полностью погиб. Павел Александрович чудом остался жив, воевал в пехоте, командовал саперной ротой. В конце 1941 г. был ранен. После госпиталя — снова командир саперной роты в частях Ленинградского фронта. В начале 1943 г. он был переведен в береговые части Балтийского флота (в инженерный отдел). Участвовал в обеспечении деятельности береговой дальнобойной артиллерии, в изыскании способов обезвреживания неразорвавшихся бомб и мин. После снятия блокады Ленинграда П. А. Раппопорт занимался разминированием Балтийского побережья. Им написаны несколько руководств по разминированию, две большие статьи по современному военно-инженерному искусству, напечатанные в бюллетене Военно-инженерного управления ВМФ. Конец войны застал Раппопорта инженер-капитаном с боевыми наградами, хорошими служебными перспективами. Однако при первой же возможности в 1946 г. Павел Александрович демобилизовался и вернулся к научной деятельности.

Вновь обратившись к истории Борисова городка, он обнаружил в Государственном архиве древних актов десятки неопубликованных описаний Борисова городка, а в Центральном военно-историческом архиве нашлись 8 листов чертежей. Эти находки позволили не только воссоздать историю Борисова городка, но и реконструировать облик его исчезнувших сооружений, в том числе неизвестную до тех пор Борисоглебскую церковь, не уступавшую по высоте церкви в селе Коломенском под Москвой.

Первый послевоенный полевой сезон Павел Александрович начал в Подмосковье, продолжая обследование памятников, прерванное войной. Там он попал в автомобильную катастрофу, получив тяжелые переломы. К счастью, все обошлось без последствий, и он смог в течение последующих лет провести 40 полевых сезонов, в некоторых из них по нескольку экспедиций.

В 1947 г. Павел Александрович защитил кандидатскую диссертацию на тему «Русское шатровое зодчество конца XVI века», важнейшей частью которой было открытие резиденции Бориса Годунова — Борисова городка с его уникальной шатровой церковью. Все материалы о Борисовом городке были опубликованы им в 1947 г., а затем более подробно в 1955 г., после чего этот памятник с его графической реконструкцией стал упоминаться во всех общих курсах и учебниках по истории русского искусства и русской архитектуры.

В одной из статей Павел Александрович писал: «В историю русской архитектуры вошел ранее неизвестный выдающийся памятник, игравший для своего времени роль важнейшего архитектурного монумента эпохи, занимавший в русском зодчестве конца XVI века то же место, какое занимал храм Василия Блаженного в середине этого века или церковь в сеж Коломенском — в его первой половине». Позднее, в 1963 г., в хранилище Отделения рисунка Эрмитажа были обнаружены новые неизвестные чертежи Борисова городка, по которым можно было детально судить об архитектурных формах шатровой церкви. Появилась возможность создать более детальную графическую реконструкцию. Дальнейший анализ показал стилистическое сходство во всех архитектурных формах и деталях этой церкви с церковью в Вяземах, которая входила когда-то в состав дворцового комплекса, также не дошедшего до наших дней,— резиденции Бориса Годунова еще до его воцарения. Так выяснилось, что оба комплекса построены одним мастером. Сохранились еще две шатровые церкви, близкие по своим формам к церкви в Вяземах. Таким образом выявился почерк крупного русского зодчего конца XVI в.— «мастера Борисова городка» или «зодчего Бориса Годунова», как назвал его Раппопорт. Почти детективная история открытия Борисова городка продолжалась около 20 лет. Первая статья Павла Александровича «Годуновская церковь в Борисовом городке» вышла в 1947 г. (КСИИМК. Вып. 18. Л., 1947), а статья «Зодчий Бориса Годунова» — в 1966 г. в сборнике «Культура Древней Руси», посвященном 60-летию H. Н. Воронина.

Но вернемся к началу научной деятельности П. А. Раппопорта. Успешно защищенная диссертация и вышедшая в 1949 г. небольшая монография «Шатровое зодчество конца XVI века» (МИА СССР. № 12), в которой уже выявились присущие ему особенности научного подхода архитектора и историка,— все вело к тому, чтобы продолжать удачно начатую тему по изучению истории древнерусской архитектуры. Однако судьба распорядилась иначе.

Уже в 1948 г. плановой темой научной работы Раппопорта стало изучение военного зодчества Древней Руси. И хотя он продолжал участвовать в археологических раскопках монументальной архитектуры в составе археологических экспедиций H. Н. Воронина и М. К. Каргера в Киеве, Владимире, Гродно, Переяславле (ныне Переяслав- Хмельницкий), основной его деятельностью стало обследование оборонительных сооружений. Начиная с 1948 г. ежегодно Павел Александрович руководил работой специального археологического отряда по изучению крепостей, производившего разведку и раскопки на городищах и в крепостях.

Хронологически работы отряда по изучению крепостей делятся на три периода. Первый (с 1948 по 1953 г.) — обследование районов среднего Поднепровья, оборонительной системы Киевской Руси. Итог — первая большая монография «Очерки по истории русского военного зодчества X—XVI вв.» (МИА. № 52. М., 1956). Второй период (1954—1958 гг.) — обследование северных районов Древней Руси — современные области Московская, Калужская, Владимирская, Костромская, Ярославская, Ивановская, Псковская, Новгородская. В результате написана вторая монография «Очерки военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси X—XV вв.» (МИА. № 105. М., 1961). Наконец, с 1959 по 1962 гг. обследованы городища западных областей — на территории Белоруссии и Украины (Брестская, Гродненская, Волынская, Ровенская области, Прикарпатье и Закарпатье) — и третья монография «Военное зодчество западнорусских земель X—XIV вв.» (МИА. N9 140. М., 1967). Все три тома построены по единой схеме и включают разделы по истории изучения древнерусского военно-инженерного искусства (общий раздел, для всех трех томов), по планировке оборонительных сооружений, их конструкции, организации обороны (тактика и стратегия) и общие выводы по оборонительным сооружениям (вопросы строительства и социального облика укрепленных поселений, местные школы, национальное своеобразие).

Трехтомная монография была защищена Раппопортом в 1965 г. в качестве докторской диссертации. В автореферате диссертации Павел Александрович пишет: «Настоящая работа коренным образом отличается от предшествующих прежде всего тем, что она основана ни археологическом материале, на изучении самих памятников военного зодчества... В ряде районов проведено обследование почти всех сохранившихся остатков древнерусских оборонительных сооружений. Многие важнейшие памятники военного зодчества впервые введены в научный обиход... В основе работы лежат не уникальные памятники каменной и кирпичной архитектуры (хотя и они привлечены с достаточной полнотой), а массовый материал — сотни городищ... В работе удалось мобилизовать сведения о 540 памятниках; из них более 200 изучены автором в натуре. Кроме того, для изучения оборонительных конструкций было исполнено 45 прорезок оборонительных валов, в том числе... в Киеве, Переяславле, Галиче, Суздале, Новгороде и др. ... Привлечен обильный материал археологических исследований целого ряда экспедиций... Широко привлекаются также данные письменных источников... Это дало возможность впервые поставить вопрос об общих закономерностях развития военного зодчества и об его связях с социально-экономическими явлениями..., установить основы периодизации древнерусского военно-инженерного искусства, ...показать наличие в различных районах Древней Руси местных вариантов, а также выявить общие национальные особенности древнерусского военного зодчества».

Военному зодчеству Древней Руси посвящены также небольшая научно-популярная книжка П. А. Раппопорта «Древние русские крепости» (М., 1965) и более 70 научных статей.

Следующей научной темой Павла Александровича стало изучение древнерусского жилища. К концу 50-х — началу 60-х гг. на территории Древней Руси многочисленными археологическими экспедициями было выявлено около 2000 славянских и древнерусских жилищ, относящихся ко времени от VI—VII до XIII вв. Несмотря на такое обилие памятников, общая картина развития жилища Древней Руси была неясна. Не существовало единого взгляда и на способ классификации жилищ: что следует брать за основу — конструкцию стен, уровень пола, план, тип печи? Не было и четкой картины распространения разных типов жилищ на территории Руси, их периодизации. Именно поэтому Павел Александрович все свои усилия направил на то, чтобы свести воедино уже накопленный материал и классифицировать его, а затем попытаться выявить основные типы жилищ, обрисовать общую картину их развития и сформулировать основные вопросы истории домостроительства.

В дополнение к материалам по жилищам, имевшимся в научной литературе, Павел Александрович в течение пяти полевых сезонов проводил раскопки памятников в тех районах и тех периодов, по которым данные отсутствовали или были недостаточными. Для того чтобы использовать максимальное количество материала и объективно учесть все полученные в процессе раскопок данные, П. А. Раппопортом был применен метод ареального исследования, т. е. картографирования наиболее существенных признаков жилища — конструкции, плановой схемы и устройства печей. При этом картографирование было проведено по нескольким смежным хронологическим этапам, что позволило проследить развитие каждого из этих элементов. Сопоставление и обобщение сведений по эволюции конструкций, плановой структуры жилищ, а также печей дали возможность выявить общую картину развития жилищ.

Монография «Древнерусское жилище» была закончена в 1971 г., но вышла только через 4 года (САП. Вып. Е 1—32. Л., 1975). В первом разделе монографии приведен перечень памятников — более 300 поселений, где учтено более 2300 жилищ. Памятники сгруппированы по хронологическим периодам и ареалам распространения. Второй раздел «Развитие жилищ» включает исследование вопросов распространения типов жилищ, основных их компонентов (конструкций, плановой структуры, типов печей), а также их эволюции в хронологических периодах. В монографию включено большое количество данных картографирования. Труд явился основательным исследованием по истории, теории и археологии древнеславянского и древнерусского жилища.

Кроме этой монографии, вопросам истории древнего жилища посвящено еще более 20 статей П. А. Раппопорта.

В период работы по изучению истории военного зодчества и жилищ выявилось еще одно направление — поиск исчезнувших городов. Многие русские города, известные по упоминаниям в летописях и других письменных источниках, совершенно исчезли из памяти поколений, и местоположение их неизвестно. Поиски таких городов заняли несколько полевых сезонов.

В одной из неопубликованных работ П. А. Раппопорт писал, что в древнерусском языке слово «город» обозначало всякое укрепленное поселение независимо от его величины или экономической сущности. Поэтому под древнерусское понятие города попадали как настоящие средневековые города, так и чисто военные крепости, княжеские замки, укрепленные монастыри, боярские усадьбы. Среди таких «городов» были крупнейшие города площадью в несколько десятков гектаров, но были и крохотные укрепленные пункты в несколько сот квадратных метров. Главной причиной, вызвавшей запустение древних поселений, были военные действия — набеги печенегов, половцев, а также нашествие монголов и жестокие сражения между русскими князьями. Обычно на городищах — заброшенных городах — сохраняются, остатки оборонительной системы — оплывшие земляные валы, рвы.

Наиболее ранние из исчезнувших городов, обнаруженные П. А. Раппопортом при обследовании Галицкой и Волынской земель,— Острожец и Коршев около г. Луцка (Волынская область), Листвин в районе г. Дубно (Ровенская обл.), Ступница в предгорьях Карпат,— крупные городища с остатками мощных оборонительных сооружений. Эти большие древнерусские города были покинуты в одно и то же время в XI в. Выяснилось, что страшное бедствие, которое привело к частичному запустению территорий и гибели большого количества укрепленных поселений,— следствие вторжения кочевников, сначала печенегов, а затем половцев. Считалось, что основным объектом половецких ударов было Поднепровье. Однако найденные городища позволили Павлу Александровичу сделать вывод о том, что район, подвергавшийся набегам половцев, был значительно более обширным и включал всю Галицкую землю и значительную часть Волыни.

Другой пример — г. Данилов. По летописи известно, что на пути к Владимиру-Волынскому и Галичу монголы не могли взять только два города, выделявшиеся неприступностью укреплений,— Кременец и Данилов. Кременец известен и в наше время. Данилов настолько забыт, что потеряно его местонахождение. В результате длительных поисков в окрестностях села Даниловка (Тернопольская область) была обнаружена гора под названием «Святая Троица». Горизонтальная площадка на ее вершине сплошь насыщена археологическим материалом, датируемым XIII в. Крутые склоны горы превращали это поселение в совершенно неприступную крепость. П. А. Раппопорту удалось убедительно доказать, что именно здесь и располагался упомянутый в летописи город Данилов.

Можно назвать целый ряд больших и малых городищ XI—XIV вв., которые были определены Раппопортом как города, замки, усадьбы, гарнизонные поселения. Это города на западе Киевской земли — Кудин, Деревин, Губин; Гологоры и Судовая Вишня в районе Львова; Мстибогов городок в Гродненской области; Хабаров городок и Мстиславль в районе Юрьева-Польского (Владимирская область); Заруб в Смоленской области и ряд других. Заслуживает отдельного упоминания история поисков города Рай — резиденции волынского князя Владимира Васильковича, в связи с этим была уточнена северная граница Волынского княжества.

В результате большого объема поисковых и археологических работ, летописных и историко-географических изысканий П. А. Раппопорту удалось определить и идентифицировать целый ряд древнерусских поселений, уточнить многие моменты исторического, историко-географического и социального порядка. Данные этих изысканий изложены им в ряде статей.

Работая над такими значительными темами, как военное зодчество и жилище Древней Руси, потребовавшими огромного объема археологических работ, обобщения материалов и написания фундаментальных монографий, П. А. Раппопорт не оставлял тему монументальной архитектуры. Вернее сказать, он все время ею занимался. Определились временные границы наиболее интересующего его периода — домонгольский период древнерусской архитектуры (X—XIII вв.). В 1962 г. в журнале «Советская археология» (№ 2) опубликована его статья «Археологические исследования памятников русского зодчества X—XIIIвв.» В ней подведены итоги изучения домонгольских памятников и заложены все основные направления изучения истории архитектуры, которые получили дальнейшее развитие в многочисленных работах Павла Александровича.

В 1962 г. была создана Смоленская архитектурно-археологическая экспедиция. Ее начальником стал И. Н. Воронин, а заместителем — П. А. Раппопорт. Экспедиция проработала в Смоленске до 1967 г., затем после перерыва, связанного с болезнью H. Н. Воронина, была восстановлена в 1972 г. уже под руководством Павла Александровича и работала еще 4 года. За 10 полевых сезонов экспедиция вскрыла 10 монументальных построек XII—XIII вв. Кроме того, были найдены и исследованы две кирпичеобжигательные печи, раскопаны галереи у двух сохранившихся храмов и один храм XVI в. Все эти годы экспедиция вела систематические археологические разведки с целью выявления еще неизвестных сооружений. В результате было изучено 19 памятников древнего зодчества (до 1967 г. в Смоленске было известно всего три сохранившихся памятника и семь частично вскрытых раскопками). Кроме того, был получен большой материал по строительной технике и строительному производству.

Итогом этой экспедиции явились 15 научных статей, часть из которых написаны совместно с H. Н. Ворониным, и большая написанная совместно с ним же монография «Зодчество Смоленска XII—XIII вв.», вышедшая уже после смерти Николая Николаевича. Благодаря этой экспедиции в Смоленске было открыто множество неизвестных до того сооружений и выявлена целая школа древнерусской архитектуры. Выяснилось, что в последнем десятилетии XII в.— первой трети XIII в. Смоленск превосходил по размаху строительства все архитектурно-строительные центры Руси. Книга H. Н. Воронина и П. A. Раппопорта «Зодчество Смоленска XII—XIII вв.» стала большим событием в области изучения древнерусской культуры.

В 1970 г. вышла небольшая книга П. А. Раппопорта «Древнерусская архитектура», предназначенная для широкого круга читателей. В ней в очень четкой и ясной форме дается характеристика периодов русской архитектуры X—XVI вв., прослежены основные линии ее развития. Следует отметить, что и в популярных изданиях Павел Александрович никогда не допускал упрощенности изложения. Вне зависимости от сложности проблем он излагал их в ясной и доступной форме, но на современном научном уровне.

С середины 70-х гг., когда древнерусское монументальное зодчество домонгольского периода становится, наконец, основной темой исследований Павла Александровича, интенсивность его научной деятельности, очень напряженной и до этого времени, необычайно возрастает и остается такой до его последних дней. Широко разворачивается деятельность Архитектурно-археологической экспедиции ЛОНА, во главе которой он стал в 1975 г. Она охватывает многие города, где сохранились памятники X—XIII вв. или их остатки. Некоторые отряды экспедиции организуются совместно с ЛГУ, Эрмитажем, археологическими и реставрационными организациями городов, где ведутся раскопки. Отряды работают во Владимире-Волынском, Галиче, Чернигове, Новгород-Северском, Луцке, Полоцке, Витебске, Гродно, Переславле-Залесском, Ростове Великом, Ярославле, Новгороде, Старой Ладоге. К известным уже древнерусским сооружениям прибавилось много новых, некоторые вновь раскопаны для уточнения. Большей частью это лишь остатки нижних частей стен или фундаменты, а иногда лишь фундаментные рвы. Однако даже этих данных в большинстве случаев было достаточно Павлу Александровичу для определения основных характеристик сооружений и реконструкции планов, а зачастую и архитектурных форм. Этому способствовал определенный методический подход в изучении архитектуры, разработке которого он придавал большое значение, посвятив данному подходу более 10 работ: инструкции по обмерам открываемых в раскопках архитектурных сооружений, методика их раскрытия, изучения, фиксации, которые, по его мнению, обязательно должны включать стратиграфические наблюдения, анализ архитектурных форм и декоративных элементов, а также конструктивных и строительно-технологических процессов. Павел Александрович показал недостатки одностороннего изучения, когда перевес был на стороне только археологического или только искусствоведческого подхода. В результате им был разработан и сформулирован комплексный подход к изучению архитектурных памятников, включающий исторический аспект, архитектурно-художественную и строительно-техническую стороны.

Надо отметить, что в нем самом счастливо сочетались специальности архитектора, археолога и историка. В большой степени это можно увидеть в его статьях — публикациях исследований памятников, раскопанных им или под его руководством или же изученных по материалам, имеющимся в литературе или в архивах. Эти статьи как бы иллюстрируют применение того комплексного системного подхода, который Павел Александрович стремился ввести в изучение архитектуры. Таковы статьи о церкви Василия в Овруче, церкви Нового Ольгова городка в Старой Рязани, о Мстиславовом храме (Успенский собор) и о церкви «Старая кафедра» во Владимире-Волынском, о Спасской церкви Евфросиньева монастыря в Полоцке (совместно с Г. М. Штендером), о дворце (там же), церкви Михаила в Переяс¬лавле (совместно с М. В. Малевской), церквах Пантелеймона, Ивана на Опоках и Успения на Торгу в Новгороде, Благовещения в Витебске, Климента в Старой Ладоге (совместно с Л. Н. Большаковым) и др.

Следует отметить, что Павел Александрович всегда очень быстро, насколько это от него зависело, публиковал результаты исследований открытых памятников при обследовании как оборонительных сооружений и жилищ, так и архитектурных сооружений. Он считал, что новые научные данные тогда ценны, когда они введены в научный оборот. У Павла Александровича много совместных публикаций о результатах раскопок. Все, кто принимал участие в раскопках, обмерах, обследованиях, всегда становились соавторами статей независимо от объема и характера участия.

Открытие, изучение памятников, даже самых интересных, сенсационных, никогда не было самоцелью Раппопорта. Он стремился создать целостную картину развития дневнерусской архитектуры, в которой каждая архитектурная школа, каждый памятник занял бы свое место. В связи с этим в деятельности П. А. Раппопорта с середины 70-х гг. можно выделить три направления: работа по созданию каталога памятников архитектуры домонгольского периода, исследования в области строительной техники и строительного производства, проблемы архитектурных школ Древней Руси. Конечно, это разделение чисто условное, поскольку все три направления тесно переплетены и каждое является дополнительным источником для другого.

С 1974 по 1978 гг. с перерывом в 1—2 года вышли несколько статей, которые во многом явились определяющими по ряду проблем, касающихся работы над каталогом. Это статьи по ориентации древнерусских церквей, о методе датирования памятников зодчества по формату кирпича, о знаках на плинфе, а также по исследованию строительных растворов. Все эти разработки дали возможность значительно дополнить сведения, уточнить данные о многих сооружениях домонгольского периода.

С самого начала работы П. А. Раппопорта, связанной с историей архитектуры, сформировалась своеобразная система фиксации всех данных о памятниках древнерусского зодчества X— XVII вв. (для домонгольского периода более детальная). Своеобразный банк данных находился в небольшой по формату старинной записной книжке (несколько более 200 страниц), куда мельчайшим почерком заносились все сведения о памятниках, расположенные в хронологическом порядке: планы, разрезы, аксонометрия, библиография. В нее вносились и все новые сведения. Кроме того, на страничках с буквами алфавита на одной стороне расположены соответственно перечни памятников, на другой — фамилии авторов печатных работ по древнерусской архитектуре. Эту емкую систему Павел Александрович выбрал в отличие от распространенного способа карточек. Записная книжка, а по сути дела справочник, послужила основой для создания каталога памятников домонгольского зодчества «Древнерусская архитектура X—XIII вв.» (САИ.Е 1—47. Л., 1982). На подготовку каталога к печати в институте Павел Александрович запланировал 1 год. Когда его спросили, как можно за год собрать все материалы, он ответил, что собирал их всю жизнь. В предисловии к каталогу он писал: «Благодаря археологическим исследованиям, широко развернувшимся в Советском Союзе в послевоенные годы, значительно увеличилось количество известных памятников домонгольского зодчества. Впервые появилась возможность изучать историю древнерусской архитектуры на многочисленных примерах, относящихся ко всем периодам ее развития и всем архитектурным школам. Проведены очень серьезные работы по выявлению первоначальных форм сохранившихся памятников... Назрела необходимость критически обработать и свести воедино сведения о памятниках русской архитектуры X— XIII вв.— подготовить их каталог». И далее: «В каталог включены все памятники каменно-кирпичного зодчества, возведенные на территории Руси... от X в. до 40-х гг. XIII в., как сохранившиеся, так и погибшие, если о них имеются хотя бы минимальные данные... Каталог построен по территориальному принципу. (...). В статьях каталога материал расположен в определенном порядке: сперва — сведения древних письменных источников о возведении здания или его перестройке, затем — основные сведения по истории памятника, истории его изучения, его состоянии и сохранности, а также о реставрации... При описании памятника указывается тип сооружения, схема его плана, основные размеры... Каждая статья каталога сопровождается библиографией... Иллюстративный материал к каталогу — таблицы и рисунки. Таблицы содержат схематические планы тех памятников, для которых, их можно было установить. Все планы даны в одном масштабе.»

Г. К. Вагнер в рецензии на каталог (СА. № 1. М., 1985) писал: «Главная ценность каталога состоит в исчерпывающей полноте его текстовой части, изложенной предельно сжато, но очень информативно. Не меньшую ценность представляет щедрое графическое иллюстрирование. В каталоге приведены основные сведения о 203 известных, существующих в натуре или в археологических фрагментах памятниках архитектуры X—XIII вв. и о 45, известных только по письменным источникам. Всего т. о. по каталогу набирается 248 сооружений. Из них автор смог графически воссоздать планы 145 памятников, т. е. почти 2/3. 145 графических планов, сведенных к тому же к одному масштабу,— превосходная база для дальнейших исследований... В каталоге представлено много памятников, раскрытых в последние два- три десятилетия, в частности, самим автором. Доскональное знание П. А. Раппопортом архитектурно-археологического материала позволило внести много уточнений в прежние публикации и интерпретации... Каталог памятников русской архитектуры будет бессменной настольной книгой всех историков древнерусского зодчества».

Как было сказано выше, в каталоге приведены сведения о 248 сооружениях. Интересно сравнить эту цифру с данными статьи Павла, Александровича, вышедшей в 1962 г. («Археологические исследования памятников русского зодчества X— XIII вв.»), т. е. 20 лет назад, где упоминается о 150 известных тогда сооружениях. За 20 лет в научный оборот было введено почти 100 новых памятников. Следует отметить, что и после выхода каталога Павел Александрович не оставлял работы по сбору материалов, и к 1988 г. у него накопилось большое количество дополнений для возможного второго издания. По замыслу П. А. Раппопорта, каталог памятников должен был составить второй раздел книги «Русская архитектура X— XIII вв.»; в первом, исследовательском, разделе излагалась история развития домонгольского зодчества — та целостная картина, к созданию которой он стремился. Но из-за ограничения объема замысел этот не осуществился. Вот почему он, несколько переработав, опубликовал эту часть в виде небольшой книги «Зодчество Древней Руси» (Л., 1986). Книга охватывает историю русского монументального зодчества с конца X в. до монгольского вторжения. В ней учтены все новые исследования сохранившихся зданий и памятников, открытых раскопками. Показана тесная связь развития архитектуры с историческими событиями, связь древнерусских строительных артелей с определенными княжескими династиями. История древнерусской архитектуры изложена не только как история развития архитектурных форм, но и как реальная картина архитектурно-строительной деятельности.

В более полном и подробном изложении, в расширенных временных границах (X—XVII вв.) история древнерусской архитектуры публикуется в настоящей книге.

По окончании работы над каталогом Павел Александрович приступил к обобщению всех имеющихся данных по строительной технике и организации производства строительных работ в домонгольской Руси, которые у него накопились в процессе многолетних археологических раскопок, изучения сохранившихся сооружений, ряда публикаций, а также самых новых сведений, которые он получал от коллег-специалистов, с которыми он всегда поддерживал тесную связь.

В 1982 г. рукопись монографии «Строительное производство Древней Руси» была завершена, но выпуск ее в свет, к сожалению, задерживался. Вследствие этого некоторые разделы Павел Александрович публиковал в других изданиях, а в рукопись продолжал вносить дополнения вплоть до 1988 г., когда она была закончена в новой редакции. В данное время эта монография готовится к изданию, где во Введении Павел Александрович пишет, что строительное производство Древней Руси до сих пор еще не было объектом монографического исследования, несмотря на то, что изучение строительного производства раскрывает многие стороны русской культуры, не говоря уже о том, что оно является необходимой предпосылкой объективного понимания древнерусского зодчества. В монографии подробно рассматриваются строительные материалы, применявшиеся в тот период в Древней Руси, их производство, приемы и способы строительства зданий, начиная от фундаментных рвов до завершающего главу креста, а также вопросы организации производства.

В 1985 г. вышла статья П. А. Раппопорта «Строительные артели Древней Руси» (СА. № 4), явившаяся продолжением и развитием более ран¬ней его статьи «Зодчие и строители древнего Смоленска» (в кн.: Древняя Русь и славяне. М., 1978). В определенной степени эта статья явилась этапной для понимания процессов организации строительного производства. В ней впервые были четко сформулированы принципы организации строительных артелей, выяснены роль мастера-зодчего, состав артелей, связь их с заказчиком и роль последних, сроки строительства зданий, подсчитано количество работавших на Руси строительных артелей, прослежена география их передвижений. В качестве иллюстрации этого положения дается графическая схема передвижения строительных артелей. В выводах Павел Александрович пишет, что о тесной связи деятельности строительных артелей с князьями свидетельствуют и факты перехода строителей из одной земли в другую, всегда совпадавшие с династическими, союзными отношениями или переездами самих князей.

Наконец, третье направление, а по сути основное, вобравшее в себя результаты и итоги двух предыдущих, занимающее первенствующее место в творчестве Раппопорта,— это вопросы сложения и развития архитектурных школ и направлений. Он считал, что проблема возникновения, развития, взаимовлияний и взаимосвязей архитектурных школ является ключевой для создания целостной картины архитектурно-строительной деятельности в домонгольской Руси. Над этой проблемой он работал многие годы, разрабатывая разнообразные ее аспекты: само понятие «архитектурная школа», соотношение с понятием и деятельностью строительных артелей, традиции, наличие кадров мастеров, роль заказчиков, территориальные признаки, общеисторические факторы, роль внешних влияний, наличие местных строительных традиций, социальные заказы и пр.

Одно лишь перечисление основных публикаций говорит о широте и глубине проникновения в этот раздел истории архитектуры. Началом надо считать статью «Археологические исследования памятников русского зодчества X—XIII вв.» (СА. № 2. 1962), где сведены результаты исследований предшествующего периода, выявлены этапы развития древнего зодчества — архитектура Киевской Руси (конец X—XI вв.), отдельные школы крупных центров периода феодальной раздробленности (конец X—XIII вв.), впервые выделен самостоятельный этап, сложившийся в конце XII в.— 1-й половине XIII в.

Затем следуют статьи: «К вопросу о сложении Галицкой архитектуры» (см.: Славяне и Русь. М., 1968); «Некоторые вопросы истории русской архитектуры конца XII в.— первой половины ХШ в.» (Югославия, Старинар, 1969); «О взаимосвязях русских архитектурных школ в XII в.» (Труды II Ин-т им. Репина. Сер. Архитектура. Вып. 3, Д., 1971); большая этапная статья «Русская архитектура на рубеже XII и XIII вв.» (см.: Древнерусское искусство. М., 1977); «Полоцкое зодчество» (СА. № 3. М., 1980); «К вопросу о сложении Новгородской архитектурной школы» (СА. № 3. М., 1982); «Из истории Киево-Черниговского зодчества XI—XII вв.» (КСИ А. Вып. 179. М., 1984); «О взаимосвязях русских архитектурных школ на рубеже XII—XIII вв.» (совместно с О. М. Иоаннисяном. Югославия, 1989) и еще несколько статей, подготовленных к печати.

Каждая следующая статья, более углубленная и более обобщающая, написана на основании самых последних данных. Особенно много дали для этих статей исследования строительно-технической стороны зодчества.

Павлу Александровичу удалось не только создать картину существования архитектурных школ домонгольского периода, ему принадлежит также выявление в русском зодчестве самостоятельного этапа развития, охватывающего конец XII — первую половину XIII вв. Основное отличие памятников той поры от памятников середины XII в.— динамичность композиции, острота силуэта, чрезвычайно богатая декоративная разработка, фасадов. Он прослеживает появление этого типа сооружений почти во всех архитектурных школах, во всех крупных центрах. В одной из статей мы читаем: «...широкая сеть связей между школами на рубеже XII и XIII вв. привела к тому, что в это время все древнерусское зодчество оказалось вовлеченным в единый процесс выработки новых национальных форм, зодчества при сохранении местных региональных особенностей». Этот этап развития древнерусской архитектуры оказал решающее влияние на развитие композиционных форм раннемосковской архитектуры.

Многообразная деятельность Павла Александровича способствовала тому, что в начале 1980-х гг. он смог достичь цели, к которой стремился,— создания общей картины истории русской архитектуры домонгольской поры, в которой каждая архитектурная школа, каждый памятник нашел свое место. Но затем он пошел дальше — к разработке такой историко-хронологической системы, которая позволяла предсказывать существование еще не найденных сооружений. В тезисах одного из докладов в 1985 г. Павел Александрович писал, что существующие в настоящее время различные методы датирования памятников (по архитектурным формам, строительной технике, формату кирпича и др.) позволяют насытить схему деятельности строительных артелей хронологически конкретными объектами. При этом отсутствие выявленных памятников в определенный период деятельности какой-либо артели в ряде случаев позволяет прогнозировать существование еще не обнаруженных объектов. Эти положения нашли отражение в графической схеме, в которой на хронологической сетке нанесены основные архитектурно-строительные центры, строительные артели и архитектурные сооружения. Эта схема публикуется в настоящем издании; она проверена на практике: некоторые предсказанные памятники обнаружены в результате раскопок.

П. А. Раппопорт показал, что изучение русского зодчества домонгольского периода благодаря разработке целого ряда проблем вышло на качественно новый этап. Вместе с тем он формулирует задачи, которые стоят перед историками архитектуры в изучении этого периода: поиски и изучение не обнаруженных до сих пор памятников, создание методов точной датировки памятников, детальное изучение уже известных памятников и выяснение их первоначальных форм вплоть до графической реконструкции, продолжение углубленного изучения строительной техники и организации строительного производства, раскрытие методов работы древних мастеров и систем построения архитектурных форм древнерусскими зодчими, попытки раскрытия объективной логики художественной эволюции зодчества этого периода методом искусствоведческого анализа.

Таким образом, можно считать, что Павел Александрович своей деятельностью завершил определенный цикл изучения истории древнерусской архитектуры. Он подвел итоги предшествующего периода и определил программу последующих действий, затем благодаря ряду фундаментальных исследований он вывел изучение древнего зодчества на новый этап и наметил также направление дальнейших поисков.

Высокий уровень научных трудов, всеобъемлющие знания в избранной им области в сочетании с эрудицией, доброжелательностью и заинтересованностью в научных успехах коллег, готовность помочь в работе создали Павлу Александровичу высокий авторитет. Его постоянно приглашали с докладами на конгрессы и конференции, предлагали печататься в СССР и за рубежом. Он вел обширную переписку с множеством коллег из разных стран и городов. Практически П. А. Раппопорт возглавил целое направление в изучении древнерусской архитектуры, объединяя ученых своим авторитетом. Поскольку годы расцвета его деятельности пришлись на сложный период, у него не было оформленной научной школы. Однако с определенного времени фактически существование такой школы, такого центра осознавалось уже всеми специалистами в этой области.

Сектор славяно-русской (позже отдел славяно-финской) археологии ЛОИА благодаря Павлу Александровичу стал центром по архитектурно-археологическому изучению древнерусского зодчества. Научная жизнь здесь протекали очень интенсивно. На доклады П. А. Раппопорта всегда собиралась большая аудитория. Он постоянно привлекал специалистов из других городов с докладами на заседания сектора, тем самым помогая им публиковать новые материалы в научных изданиях института.

Особенно интенсивно, оживленно и заинтересованно проходили ежегодные обсуждения результатов раскопок по окончании полевых работ, когда начальники отрядов, сотрудники экспедиций собирались на заседания сектора в институте или же дома.

Для Павла Александровича научная работа была главной, ей он подчинял всю свою жизнь. Но он не замыкался только в ней. Павел Александрович любил и преподавательскую, и лекционную работу, любил общаться с заинтересованными людьми, особенно с молодежью.

В течение 34 лет (начиная с 1954 г.) П. А. Раппопорт вел курс истории средневековой архитектуры (русской, народов СССР и западноевропейской) на архитектурном факультете Института живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина. В лекциях, как и в научной деятельности, Павел Александрович стремился дать студентам целостную систематизированную картину истории архитектуры, причем на самом современном научном уровне. Курсы менялись, совершенствовались вместе с научными достижениями в этой сфере. Он сумел привить многим студентам интерес к истории архитектуры. Многие из бывших его студентов работают в области истории и реставрации древних памятников в Ленинграде, Новгороде, Пскове и других городах.

Около 20 лет П. А. Раппопорт читал лекции по истории древнерусской архитектуры в лектории Русского музея. И здесь его просветительская деятельность была на современном научном уровне, чувствовалось, что выступает ученый, а не профессиональный лектор. Его лекции были очень популярны, залы всегда были полны. Он никогда не отказывал студентам разных институтов, когда они обращались с просьбой прочитать цикл лекций по истории архитектуры в их кружках или лекториях.

Надо отметить, что свои лекции в институте и лектории Павел Александрович иллюстрировал слайдами, большей частью снятыми им самим. Он увлекался фотографией еще в юности, и всю жизнь, начиная с первых шагов профессиональной деятельности, сам вел фотофиксацию раскопок (как, кстати, и графическую фиксацию), бессчетно снимал и снимал архитектуру.

П. А. Раппопорт был удивительно доброжелательным человеком вообще и особенно, когда это касалось науки. Он всегда был готов поделиться идеями, помогал, консультировал каждого, кто обращался к нему, будь то студент или ученый. Стремился и умел пробуждать в молодежи интерес к изучению архитектуры. Участие в его экспедициях для многих становилось школой археологического изучения зодчества. Вечерами в экспедициях он в ненавязчивой форме проводил фактически занятия, рассказывал истории изучения и открытий в этой области. Из сезона в сезон люди, чьи профессии не имели отношения к археологии, ездили с ним и становились настоящими специалистами в области истории архитектуры. Большой вес имело его мнение при обсуждении проблем реставрации. К нему постоянно обращались за консультацией и советами. Он всемерно поддерживал научную реставрацию и был противником «новодела».

Зная объективность и доброжелательность Павла Александровича, к нему часто обращались с просьбой быть оппонентом на защите диссертации. Он много занимался редактированием.

Очень большую работу Павел Александрович проделал после смерти своего коллеги и близкого друга А. Л. Якобсона, отредактировав и выпустив в свет две его последние работы.

Павел Александрович ушел из жизни в расцвете творческих сил, несмотря на преклонный возраст. Он был полон новых идей и замыслов. Как ни удивительно, ухудшение состояния здоровья в последние годы, ограничивавшее его возможности в плане поездок и чтения лекций, привело к еще большей интенсивности научной работы за письменным столом. Он трудился до последнего дня, написал уже в больнице после инфаркта дополнительную главу в одной из книг. П. А. Раппопорт оставил 25 законченных работ (16 статей вышли уже после его смерти), в том числе три крупные монографии. Выход одной из них — этой книги — лучшая память о нем.

О. М. Иоаннисян, Е. Г. Шейнина

Предисловие

Древнерусская архитектура — одна из важнейших и ярчайших сторон русской культуры. Вплоть до начала XVIII в. зодчество в России было ведущим видом искусства, в значительной мере подчинившим себе, или вернее, вобравшим в себя остальные художественные жанры. Многие архитектурные произведения и поныне поражают нас своей красотой, а облик и своеобразие некоторых городов даже и теперь определяют сохранившиеся в них древнерусские здания. Однако архитектура — не только искусство, но и техника, строительное производство. Многогранность архитектурных произведений делает их важнейшими источниками для понимания культуры прошедших веков. Идеология, политические и экономические отношения, культурные связи, развитие техники — все эти стороны находят свое яркое отражение в памятниках зодчества. Именно поэтому архитектура всегда привлекала к себе пристальное внимание историков, художников, писателей, широкой общественности.

Самые первые работы по истории древнерусской архитектуры написаны в XIX в., но первая попытка обобщения всего накопленного материала относится уже к рубежу XIX и XX вв. После Великой Октябрьской социалистической революции, в 30-х гг., появились работы, в которых авторы не только суммировали фактические данные, но и стремились выявить картину развития зодчества. Особенно интенсивным стало исследование древнерусских памятников архитектуры в последние 45 лет, т. е. после Великой Отечественной войны. Гибель и разрушение многих памятников зодчества показали, как хрупко наше драгоценное наследие, какие усилия надо приложить, чтобы сохранять и изучать его. Широко развернувшиеся работы по исследованию и реставрации сохранившихся памятников, археологические раскопки остатков погибших построек ныне позволяют с гораздо большей чем ранее полнотой обрисовать историю древнерусской архитектуры от конца X до начала XVIII в., т. е. от появления на Руси первых каменно-кирпичных сооружений до перехода к архитектуре нового времени.

Изложить в сжатой форме этот путь развития русской архитектуры — задача настоящей книги.