Книга посвящена архитектуре, изобразительному и декоративно-прикладному искусству Азербайджана IV—XVIII веков. На большом фактическом материале авторы прослеживают основные художественные направления, сложившиеся в средневековый период. В книге рассматриваются широко известные архитектурные памятники многих городов страны, миниатюра, ковры и другие области имеющей древние истоки художественной культуры азербайджанского народа.

Введение
Искусство IV — начала XIII века
Искусство XIII — XVII веков
Заключение
Примечания
Основная литература
Список иллюстраций 

Введение

Немало произведений азербайджанского искусства по праву занимает видное место в сокровищнице мирового художественного наследия. Широко известные наскальные «писаницы» Кобыстана и зооморфные сосуды из Мингечаура ,«башенные» мавзолеи Нахичевани и дворцовый ансамбль Ширваншахов в Баку; произведения мастеров тебризской школы миниатюрной живописи; азербайджанские ковры, керамика и художественные изделия из металла убедительно говорят о многогранности творческого гения народа, древности истоков его культуры и жизненности ее издревле складывавшейся художественной традиции.

Многовековой путь развития азербайджанского искусства своеобразно отобразил особенности нелегких судеб страны в значительной мере определявшихся ее местоположением. Издавна служивший мостом между странами Востока и Запада, Азербайджан неизменно привлекал внимание могущественных соседей, ожесточенно соперничавших за обладание стратегически важной и щедро наделенной природными богатствами страной.

Одним из следствий многочисленных и жестоких военных потрясений и явилась неравномерная сохранность памятников материальной культуры народа, а особенностью ее развития была своеобразная диалектика художественного процесса. Ярко отличающие произведения азербайджанского искусства черты самобытности нередко органически переплетаются с чертами, общими для искусства соседних и близрасположенных стран Переднего Востока, в эпоху феодализма особенно тесно связанных с Азербайджаном не только бурными событиями военно-политической истории, но и известной общностью социально-экономического и культурного развития.

Очертим в пространстве и времени примерные пределы настоящего очерка истории развития азербайджанского искусства. Территориально они охватывают современные Советский и Иранский Азербайджан, а хронологически ограничиваются эпохой становления и развития в стране феодальных отношений. Географически на северо-западе они определяются хребтом Большого Кавказа, а на юго-востоке — течением Сефидруда. Во времени столь же примерными рубежами, с одной стороны, служат IV—V века нашей эры, а с другой — начало XIX столетия, когда вхождением северных областей Азербайджана в состав России было положено начало принципиально новому этапу их развития, в том числе и художественного. При этом нельзя не отметить, что современные государственные границы, складывавшиеся в основном в результате военно-политических событий XIX, и XX веков, не совпадают с ареалом историко-культурных явлений эпохи средневековья, так же, впрочем, как они не совпадают и с границами государств того времени, непостоянными и недолговечными.

Ограниченный объем очерка продиктовал жесткую избирательность при отборе памятников зодчества и искусства, в нем рассматриваемых и даже упоминаемых. Естественно, что в первую очередь включались художественно наиболее совершенные произведения, позволяющие выявить характерные черты и тенденции, присущие тому или иному этапу архитектурно-художественного развития Азербайджана.

Авторы пользуются возможностью выразить свою глубокую признательность за оказанное содействие коллегам в Институте востоковедения Академии наук СССР, в Государственном Эрмитаже и Рукописном отделе Гос. Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, в Государственном историческом музее, Музее 

искусства народов Востока, Оружейной палате и Гос. библиотеке им. В.И. Ленина в Москве, в Музее искусств им. Рустама Мустафаева, Музее истории Азербайджана, в Музее азербайджанской литературы им. Низами, Историко-архитектурном музее-заповеднике «Комплекс дворца Ширваншахов» и Музее азербайджанского ковра в Баку.

Прежде чем обратиться к искусству средневекового Азербайджана, надо хотя бы вкратце охарактеризовать предшествовавшие этапы его развития. Подобный экскурс интересен не только познавательно. Он попросту необходим, поскольку позволяет установить давность процесса формирования местной художественной традиции, корни ее самобытности и многообразия. Он позволяет проследить, разумеется в самых общих чертах, и процесс развития в ней черт преемственности, а также очертить примерный ареал издревле складывавшихся связей художественной культуры Азербайджана с художественной культурой других народов Переднего Востока, в первую очередь Закавказья и Закаспия.

Об Азербайджане не без основания сложилось представление как о стране, едва ли не вся территория которой является своеобразным огромным музеем, лишь небольшая часть сокровищ которого уже включена в открытую для всех экспозицию. Действительно, трудно назвать здесь область, которая не сохранила бы памятников материальной художественной культуры народа. Остановимся только на тех, которые представляются наиболее характерными и интересными.

Неподалеку от Баку, в районе Кобыстана — страны оврагов, полупустынной местности, которую на некоторых картах конца XIX века не случайно именовали Кабристаном — страной мертвых, сохранился великолепный комплекс памятников глубокой древности. Здесь находятся и отчетливо прослеживаемые остатки большого доисторического кромлеха, но можно увидеть и каменную плиту с лаконичной латинской надписью, своего рода «визитной карточкой» римского легиона императора Домициана с прозвищем «Фульмината» (молниеносный), который зафиксировал здесь снос пребывание в I веке нашей эры. Недалеко находится и «гавал чалан даш» — оригинальный камень-бубен. Постукиванием по установленной плашмя огромной плите из нее можно извлечь несложные ритмически четкие мотивы, которыми, очевидно, сопровождались ритуальные пляски и обряды. О последних свидетельствуют и искусственные углубления в разбросанных там и сям больших каменных глыбах, видимо, служившие для стока крови жертвенных животных.

Все это чрезвычайно занимательно, и тем не менее меркнет в сопоставлении с тем, что более всего привлекает отечественных и зарубежных ученых и туристов в Кобыстане. Первозданный хаос неподалеку находящихся скоплений скальных выходов и огромных каменных глыб — Беюкдаша, Кичикдаша и Джингирдага — сохранил несколько тысяч писаниц — наскальных изображений запечатлевших сцены жизни, быта и труда древних насельников этих мест.

«Награвированные» на поверхности скал изображения охватывают чрезвычайно разнообразный круг сюжетов, вплоть до самых неожиданных. Множество воспроизведений некогда бытовавших здесь травоядных животных, преимущественно служивших предметом охоты быков и козлов, перемежается со сценами самой охоты либо труда. Помимо скачущих на лошадях охотников можно встретить и одинокую богатырскую фигуру жнеца с серпом. Хороводы пляшущих человеческих фигур, невольно напоминающие и поныне бытующие народные групповые танцы — «яллы», сменяют схематичные изображения лодок с гребцами и солярные знаки.

Фронтальную статичность части изображений оттеняет стремительность движений и смелость ракурсов других. Контрастом наивному реализму изображений живых существ служит символика пиктограмм — рисуночного письма па холме «Язылы» (писаницы — азерб.), у подножия Джингирдага. Короче говоря, своеобразная картинная галерея древних обитателей края не только знакомит с их трудом и бытом, но позволяет также проследить эволюцию эстетических представлений.

Высокую художественную культуру северных и южных областей Азербайджана — Кавказской Албании и Мидии Атропатены 1 — подтверждает исключительное разнообразие видов, совершенство форм и изысканность убранства множества керамических изделий.

Видимо, широко бытовавшая расписная керамика (II — I тысячелетия до н. э.), преимущественно обнаруживаемая в процессе археологических раскопок, позволяет составить представление о характере древнего декоративно-прикладного искусства и тенденциях его развития. Показательно многообразие тонко прорисованных, орнаментально-смысловых мотивов, нередко принципиально сходных для керамики различных областей Закавказья — Шахтахты, Кызыл-ванк (Азербайджан), Тазакенд, Элар, Нор-Баязет (Армения), Триалети (Грузия). Силуэты фантастических существ привлекают внимание переплетением черт реалистически изображенных животных с отголосками древних магических символов, контрастом несложного геометрического орнамента с прихотливыми линиями волнообразных и спиралевидных узоров. Последовательно менялась и расцветка крашеной керамики. Черные росписи по красноватому полю наиболее древних изделий (середина II тысячелетия до н. э.) сменял желтовато-охристый фон с красновато-бурыми изображениями. Позднее (вторая половина II тысячелетия до н. э.) появляется полихромная керамика, как правило, также тщательного лощения.

Характерным и одним из наиболее известных образцов керамических изделий древнего Азербайджана является хорошо сохранившийся крупный сосуд из селения Шахтахты. По окрашенному в красноватый цвет округлого очертания корпусу проходят три декоративные полосы четко прорисованных изображений и узоров. Над нижней узкой полосой несложного орнамента размещен значительно более широкий фриз со схематизированными сценами охоты волков и хищных птиц на диких коз, быка и осла. Затем вновь проходит более узкая лента одинаковых изображений животных и птиц, также расположенных в строгом ритме.

Среди широко бытовавшей разнообразной керамической утвари своеобразием художественной манеры, статичностью композиций и уверенной пластикой лаконично строгих форм выделяются чернолощеные зооморфные сосуды Мингечаура. В некоторых стилизованных изображениях животных и птиц легко усмотреть далекие прообразы изделий металла более позднего времени — бронзовых курильниц и водолеев раннего средневековья. Особо отметим оригинальный кубок-ритон с реалистически трактованной погрудной фигуркой оленя с раскидистыми рогами.

Многообразием изделий и богатством искусного декора отличаются также памятники торевтики и ювелирного искусства древнего Азербайджана. В наборах погребального инвентаря захоронений северных областей страны нередки интересные небольшие декоративные подвески — массивные или пустотелые стилизованные бронзовые фигурки птиц (селение Човдар) или животных, вплоть до двуглавого оленя (селение Доланлар), а также незатейливые золотые украшения (Мингечаур). Подлинные шедевры художественной обработки металла обнаружены на юге Азербайджана, на территории его древнейшего государственного» образования — Манны. Заслуженной известностью обладают предметы замечательного клада из Зивие, неподалеку от Саккыза (VIII—VII вв. до н. э.). Будь это небольшие чеканные бронзовые, с характерным округлым дном сосуды — ситулы, крупное серебряное блюдо или золотое навершие штандарта либо роскошный золотой нагрудник — пектораль — все они привлекают продуманностью композиции, пластической выразительностью форм, тонкостью рисунка и филигранным изяществом исполнения. В декоре подобных изделий немало черт синкретизма, недовольно роднящих их с ассирийским и урартским искусством примерно того же времени, что вполне закономерно. Частью военной добычи в постоянных столкновениях нередко становились и мастера-ремесленники. Благодаря этому существовавшие в крупных центрах государств художественные мастерские этнически были довольно пестры, что способствовало возникновению сходных черт искусства Ассирии, Урарту и Манны, связанных не только событиями военно-политической истории, но и особенностями развития культуры. Некоторые ученые, в частности А. Годар, И. Дьяконов, Б. Пиотровский не без известного основания предполагают, что именно эти области являются своего рода прародиной «звериного» стиля. Во всяком случае, это бесспорно одна из областей его распространения. Трактовка изображений фантастических существ и некоторых реально бытовавших животных в убранстве пекторали из Зивие подчас трудно отличима от манеры исполнения подобных изображений на изделиях скифского искусства Северного Причерноморья и Прикубанья, по сравнению с которой она, пожалуй, лишь несколько менее стилизована.

Внимание многих отечественных и зарубежных исследователей заслуженно привлекают высокие художественные достоинства и главное, вызывающая множество толкований сложная семантика тематических сцен и изображений чудесной золотой чаши из Хасанлу, служившей для культовых обрядов. По-видимому, справедливы предположения, что сюжеты убранства преимущественно связаны с культом плодородия и его обрядами.

Отметим часто встречаемое единоборство героя с фантастическим чудовищем-драконом, символизирующим засуху. Возницы запряженной священным быком колесницы, видимо, олицетворяют небесные божества — солнце, луну и ветер. С культом плодородия связана и сцена благословения новорожденного. Символика этого культа явственно ощутима и в других изобразительных мотивах, вплоть до схематического изображения рыбьей чешуи в убранстве трона и тому подобных как будто незначительных, но тем не менее тщательно продуманных деталях. В тематике и характере убранства чаши также своеобразно переплелись черты художественных культур народов древних Закавказья, Ирана и Ассирии.

Последнее время внимание ученых также справедливо привлечено результатами археологического изучения Марлика. Обнаруживаемые здесь остатки капитальных сооружений, фрагменты бытовой утвари, богато декорированные культовые сосуды позволяют говорить о нем как еще одном пункте локальной, художественно целостной культуры. Мотивы местных астральных, тотемистических, вплоть до празороастрийского толка, культов нашли превосходное художественное воплощение в изобразительных сюжетах известного декоративного пояса из Кедабекского района с запоминающимися, полными динамической экспрессии сценами борьбы львов с единорогами, и звериного гона.

Не менее многообразны памятники древнего зодчества Азербайджана. Скальные навесы Казахского и искусственные пещерные жилища Зангеланского, Конахкендского, Шемахинского и других районов, дольмены и менгиры Талышских гор, а также крепостные, а возможно, культовые циклопические сооружения — «галача» и «орюкдаш» — нагорий Малого Кавказа и Нахичеванского края составляют среди них одну из древнейших групп. Памятники древнего жилого строительства представлены обнаруженными археологами родовыми и односемейными домами Ханларского района; глиняными моделями кочевых кибиток — древними прообразами недавно еще бытовавших на Апшероне и в других районах двухколесных высоких повозок-арб, а также остатками полуземляночных жилых сооружений с характерным для Закавказья деревянным ступенчатым сводом. Упоминаемый еще античными авторами Ксенофонтом и Витрувием, он послужил далеким прототипом жилого дома, пережиточно бытовавшего вплоть до сравнительно недавнего времени: в Азербайджане — «карадам», в Армении— «глхатун», в Грузии — «дарбази», в Южной Осетии — «ордояни-сахли».

Характер, а в некоторых случаях и генезис архитектурных форм монументального строительства более позднего времени до некоторой степени объясняют скальные гробницы южных областей Азербайджана, обнаруживаемые в различных районах их каменные фрагменты, а также алтари огня. Архитектуре многочисленных скальных гробниц неподалеку от озера Урмия свойственна интерпретация в камне форм деревянного жилища, несколько напоминающих хеттские дворцовые сооружения — «бит-хилани». Композиция и частично элементы образованного антами небольшого айвана перед находящейся в массиве скалы погребальной камерой (обычно имеющего вид высеченного в камне двухколонного портика) невольно ассоциируются с несколько более поздними, широко известными ахеменидскими скальными гробницами Накш-и Рустема.

Интересны обнаруживаемые в различных районах, преимущественно Нахичеванского края и Кабале, каменные торовидные базы несложного классического профиля. Выделяются среди них каменные базы из Казахского района. Формой и трактовкой тонко прорисованных деталей, вплоть до характерного растительного рисунка декора, они напоминают основания колонн ахеменидских ападан, в частности Дария в Персеполе.

Немалой ценностью обладают обнаруженные в Азербайджане художественные изделия, подтверждающие оживленность и широкий круг его связей — экономических, политических и в особенности для нас интересных культурных — с искусством народов как Переднего Востока, так и античного Средиземноморья. Реальным свидетельством подобных связей служат не только памятники строительной эпиграфики — упоминавшаяся надпись римского легиона или обнаруженная в предгорьях Большого Кавказа, в селении Беюк-Дечне, нанесенная на большой камень греческая эпитафия. Среди хранящихся в Государственном Эрмитаже изделий торевтики видное место принадлежит найденному недалеко от Баку превосходному блюду с изображением Нереиды. Не менее интересен бронзовый светильник из селения Зерты с изображением смеющегося мима. Жизненность связей с античным и эллинистическим культурным миром впоследствии подтвердят приемы архитектурной организации пространства базиликальных и центрических сооружений раннего средневековья, вплоть до различных элементов архитектурного убранства и декоративного искусства, например превосходно прорисованный меандр карниза, членящего объемы мавзолея Гюлистан близ селения Джуга.

Бретаницкий Л. и Веймарн Б.