Какова классовая основа массовой культуры Запада? Каковы ее истоки, философские и эстетические принципы, механизмы воздействия на сознание миллионов людей? Какие содержательные отличия существуют внутри популярных жанров — детектива, мелодрамы, вестерна, комедии? Что привнесено нового в культуру Запада бурным развитием техники в средствах массовой коммуникации? Рассмотрению этих вопросов и посвящена книга искусствоведа и критика А.В. Кукаркина, известного читателям по работам «Чарли Чаплин» (М., 1960), «По ту сторону расцвета. Буржуазное общество: культура и идеология» (М., 1981) и др. Публицистический язык и яркий иллюстративный материал делают книгу доступной для широкого круга читателей. Издание 2-е, доработанное и дополненное.

От автора

Генезис

Эпитома. Историческое предисловие к дискуссии
РУБЕЖИ ПРЕДЫСТОРИИ И ИСТОРИИ
Три созидающих «фермента»
Два временных этапа

Определения

Эпитома. Культурная коммуникация: средства «горячие» и «холодные»
ГРАНИЦЫ АСОЦИАЛЬНЫХ И КЛАССОВЫХ ТРАКТОВОК
Теология технократизма
Взгляды через очки «розовые» и «черные»
Демаркация понятий
Предательство человека

Социология

Эпитома. «Массовое общество» и его культура
ДИАПАЗОНЫ «ПРОПАГАНДОЛОГИИ» И ГОМОГЕНИЗАЦИИ
«Анализ общественной патологии»
«Полюсы» конформизма и интегрированного бунта
«Мир плохого вкуса» и «артизация плохого мира»

Философия

Эпитома. Век ложной веры
ПРЕДЕЛЫ СЦИЕНТИСТСКОГО И СПЕКУЛЯТИВНОГО МЫШЛЕНИЯ
«Новые подходы к процессу познания»
Лабиринты «позитивного» мировосприятия
В тупиках «чистого» жизневоззрения
«Формула ложного мира»

Эстетика

Эпитома. Искусство в эпоху технической воспроизводимости
АМПЛИТУДЫ ТВОРЧЕСКИХ МЕТОДОВ И СТИЛЕЙ
Обличья феномена массовости
Истоки и плоды неонатурализма
«Типологические ряды» искажения реальности
«Артефакты» поп-арта
Романтизм, «одухотворенный» нигилизмом

Жанры

Эпитома. Стереотипность соотнесения
РАМКИ РАЗВЛЕКАТЕЛЬНОСТИ И ИДЕЙНОЙ «ЗАВЕРБОВАННОСТИ»
«Героический эпос» позднебуржуазного искусства
Культ случая и рока
«Безмятежное созерцание несоответствия вещей»
«Белокурые бестии», или манекены
Мир и миф «второй действительности»

Жрецы и творцы

Эпитома. Торговцы грезами
ОТ «ФАБРИКИ СНОВ» ДО «ТРЕСТА УБИЙЦ»
Лучшие и худшие годы Голливуда
Апостолы силы

На видеоорбите

Эпитома. Письменная культура и видеокультура
ВИДЕОКУЛЬТУРА: ОБЕЩАНИЕ ИЛИ УГРОЗА?
Драма идей
Трагикомедия контрастов
«Историю нельзя обмануть»

От автора

В последнее на Западе все чаще говорят и пишут об экологической дисгармонии, прибегая при этом к иносказательному и расширенному толкованию понятия «террацид» (от лат. terra — земля, caedre — убивать), буквально означающего процесс разрушения Земли из-за вредных для нее действий человека. Специалист' по проблемам больших городов и окружающей среды Рон Линтон даже озаглавил свою книгу этим термином, расшифровав вложенный в него смысл следующим подзаголовком: «Америка разрушает свою среду обитания».

Однако в Соединенных Штатах, как и в других западных странах, высокое развитие техники в сочетании с капиталистическим способом ведения всех отраслей хозяйства создало большую напряженность не только природной, но и духовной среды. И если Линтон утверждает, что слово «нормальный» безнадежно устарело в применении к повседневным жизненным условиям США, то нет никаких оснований исключать из них сферу культуры, тем более что ее производство в значительной степени определяется характером общего экономического базиса. Пожалуй, именно понятие «духовный террацид» наиболее точно отражает сущность происходящих процессов в буржуазной культуре, питаемой реакционными идеями. Драма общества, перевалившего через пик своего исторического развития, находит весьма своеобразное отражение в сложившейся духовной ситуации.

Научно-технический прогресс изменил не только социальный, но и психологический климат в мире, резко повысил коэффициент интеллектуального начала во всех сферах жизни, равно как и во всех аспектах самоопределения личности. Изобретение новых технических средств тиражирования произведений искусства, появление новых его видов, прежде всего кино и телевидения, необычайно расширили возможности художественного освоения жизни и обогатили само эстетическое мышление. Возросшая (в том числе и благодаря этому) роль идеологии и культуры с особой очевидностью подтвердила справедливость афористической трактовки философии как эпохи, схваченной в мысли, и искусства как эпохи, отраженной в образах.

На фоне выступившей на передний план в общественном бытии и сознании культуры лишь резче выглядят ее контрасты.

Решающие демаркационные линии при этом прочерчивают пласты демократические, гуманистические, с одной стороны, и негативно-нигилистические, свойственные самым изощренным течениям модернизма (постмодернизма), или псевдодемократические, псевдогуманистические, отличающие так называемое массовое искусство на Западе, с другой стороны. Грандиозные преобразования в материально-технической базе и культурной жизни парадоксально сочетаются в позднебуржуазном обществе с глубочайшим «культурным авитаминозом», о чем не устают сокрушаться идеологи этого общества, вроде американского социолога Дэниела Белла, которому и принадлежит приведенное образное определение. Применительно к искусству «культурный авитаминоз» проявляется в игнорировании или фальсификации происходящего социально-политического процесса с его противоборством классов, слоев, группировок, миллионов разрозненных воль; в неправомерном наделении ведущими функциями чисто развлекательных жанров, будь то мелодрама, детектив или эстрадная музыка.

В целях определения истинной значимости этих жанров некоторые советские и зарубежные теоретики ввели в обиход понятия «теневого» искусства, «сопутствующей» культуры (еще Н. А. Добролюбов столетие назад применял термин «ложного» искусства) — теневой, сопутствующей по отношению к подлинному, высокому искусству, преимущественно реалистическому по своему характеру. Это правомерно, поскольку ценность искусства обусловливается помимо мастерства художника общественным содержанием произведений.

Однако историческая диалектика художественного развития исключает застывшее противостояние различных жанров, стилей или даже методов, каждый из которых всецело был бы выразителем определенных ценностных значений. Практика показывает, что в рамках «честного» искусства (тоже термин Н.А. Добролюбова) не редки художественные слабости и идейные заблуждения, просчеты и срывы и что в то же время вполне возможны выходы за границы узких воззрений и искусственных структурных построений, декларированных, скажем, элитарным авангардизмом. Вспомним тезис Ф. Энгельса о противоречиях между методом и мировоззрением, высказанный по другому поводу, но имеющий непреходящее значение.

Как отмечал К. Маркс, «разум существовал всегда, только не всегда в разумной форме» [Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 380.]. Точно так же и реализм как стремление к изображению объективной действительности существовал всегда, но не всегда в реалистической форме. Противоборствующие направления, пересекаясь в своей эволюции, образуют всевозможные сочетания. В этих противостояниях в одном отрезке времени и пространства, колебаниях, отмираниях или скрещиваниях, обретении новых качеств в другом отрезке времени и пространства протекает сложная жизнь и движение художественной культуры.

Сложное положение образовалось и в западной культуре, рассчитанной на потребление многомиллионными массами. Буржуазному массовому искусству, пожалуй, в еще большей степени, чем модернизму, свойственны противоречия, градации уровней, частичные преодоления своих «законных» пределов и сравнительно ограниченных задач.

При всем том массовая культура в буржуазном обществе в целом остается той же классовой политикой, осуществляемой своими специфическими средствами. Во внешне абстрагированной, нередко «асоциальной» и нарочито «общечеловеческой», «бытовой» форме она несет заряд вполне конкретных идей, информации, образов о проблемах бытия, ценностях, устремлениях. Идеологический заряд ее не без оснований сводится критиками массовой культуры к идеализации действительности, а часто вообще к тенденциозному искажению ее в интересах правящих кругов.

Господствующая культура Запада стала объектом изучения для буржуазных исследователей значительно раньше, чем для марксистских. Сложившиеся ее теории имеют отчетливую социальную окраску, а расхождения между ними, иногда даже существенные, не выходят тем не менее за рамки буржуазного миросозерцания. К создателям буржуазных концепций массовой культуры вполне правомерно применить слова Томаса Манна, сказав, что, варьируя свои мнения, они остаются верны своим убеждениям. Распространенные теории массовой культуры, включающие в себя ее историю, социологические аспекты, трактовку самого понятия, отмечены печатью множества предрассудков и укоренившихся стереотипов восприятия, порожденных социальной почвой, идейными традициями, общей духовной ситуацией в капиталистических странах.

Тем не менее нельзя игнорировать результаты изучения проблем массовой культуры на Западе. Кризис буржуазной идеологии и во многом обусловленные им пороки буржуазной массовой культуры не снимают относительного познавательного значения продуктов последней как в практической, так и в теоретической области.

Указание В.И. Ленина в «Материализме и эмпириокритицизме» о том, что необходимо сравнение по всем основным пунктам теории познания диалектического материализма с идеалистическими теориями, остается важным по сей день применительно и к другим гуманитарным наукам. Было бы, конечно, неверно пренебрегать тем, что делается в немарксистских теоретических изысканиях в области массовой культуры в плане постановки вопросов, избираемых путей их решения, определения характера внутренних противоречий. Духовный дискомфорт буржуазного общества достиг такой глубины и остроты, что вынуждает не только серьезного исследователя или художника, но и рядового функционера массовой культуры в том или ином виде, пусть даже неадекватно, все же отражать черты общественной жизни капиталистического мира. Что же касается работ прогрессивно-материалистического характера, то признание их значения и внимание к ним тем более необходимы.

Определенную трудность представляет способ ознакомления советских читателей с результатами изучения массовой культуры на Западе из-за обилия опубликованных там работ на эту тему. Мы выбрали форму эпитомы, которая представляется наиболее целесообразной и экономной. Энциклопедическая расшифровка ее гласит, что это — краткое извлечение из труда более обширного, свободное изложение, передающее смысл содержания [Согласно словарю Уэбстера, эпитома — «краткое изложение печатной работы, краткое представление о чем-то, типическое представление или наилучшее (идеальное) выражение, краткая или миниатюрная форма».]. И, добавим от себя, изложение труда в чем-то примечательного, могущего служить отправным пунктом для размышлений, разговора, спора. Каждому разделу нашей книги и предпослана соответствующая эпитома. Содержательная емкость рассматриваемых проблем различна, и потому различен объем разделов.

Таким образом, по своему характеру предлагаемая книга имеет как бы два ракурса освещения материала: использование эпитом, цитат, а также сопоставление точек зрения, органически вплетенные в ткань некоторых разделов, особенно первых двух, вводных по своей сути, и непосредственно авторский текст. Построена книга по проблемному принципу, который не предполагает ни обязательного соблюдения хронологической последовательности внутри тематического изложения (важны ведь явления типические, а не обязательно самоновейшие), ни прослеживания национальных нюансов, ибо они не являются решающим фактором для буржуазной массовой культуры, космополитической по своим принципам.

Проблема массовой культуры Запада настолько многогранна, имеет такое множество ракурсов и отраслей, «полей» для изучения, что охватить их все в одной книге невозможно. Поэтому рассмотрение каких-то вопросов оказалось сравнительно менее разносторонним, при освещении других пришлось ограничиться относительно узким, послевоенным отрезком времени [Опубликованные автором ранее книги, брошюры, статьи по близкой данной работе проблематике, хотя и послужили своего рода «подходами» к ней, все же расширяют границы исследования различных сфер культуры и идеологии Запада.].

Но дело не только и не столько в этом. Главное заключается в том, что познание любого феномена, явления общественной, культурной жизни представляет собой в принципе не прямую линию, а сложный, иногда ступенчатый процесс. Тем более что каждый историко-культурный факт предстает лишь составной крупицей в общей системе средств массовой информации и художественной практики. Критическое осмысление его означает различение абсолютного и относительного моментов, необходимость сопоставления подчас с иными явлениями в свете накопленного опыта. Диалектика есть «живое, многостороннее (при вечно увеличивающемся числе сторон) познание с бездной оттенков всякого подхода, приближения к действительности...»   — указывал В.И. Ленин [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 321.]. При этом историзм в подходе к познанию обусловливает выделение определенных этапов, обладающих известной внутренней завершенностью. В данном случае под завершенностью подразумевается дифференцированное единство, которое предполагает различную степень актуальности, зрелости и формы выражения его составляющих, включает наряду с «действующими» также архаические элементы. Являясь особым способом функционирования и воспроизводства социального бытия, цельной характеристикой отношений людей к своему времени, к сложившимся ценностным нормам, к труду и досугу, система культуры несет в самой себе проблемы традиций и новаторства, консерватизма и прогресса.

Проявлением диалектической неоднородности современного мира служат разные хозяйственные уклады, образы жизни, уровни и характеры культуры. Между ними идет непрекращающийся спор, который отнюдь не замыкается в рамки эпохи. Помимо конкретно-исторического своеобразия они содержат многомерные реалии, имеющие непреходящее значение. Процесс освоения действительных и одновременно преодоления ложных, но устоявшихся воззрений, вкусов, пристрастий нередко предполагает и переосмысление того или иного художественно-идейного достояния прошлого и настоящего. Преемственность в одной части наследия и разрыв с другой не означают использования в теории образовавшегося фонда в качестве незыблемой «предпосылки», а предполагают постоянное уточнение значения этого наследия, построение подчас заново здания познания из его конструкций.

Автор надеется, что с учетом конкретизированных объективных возможностей и поставленных задач его книга поможет читателю тем не менее комплексно познакомиться с практикой и теорией духовного феномена XX столетия, претендующего на роль универсального воспитателя в идеологической и буднично-житейской сферах. И не просто познакомиться с ним, но и с марксистских позиций разобраться в его сущности, средствах, преследуемых целях. Это тем более важно, что в борьбе двух мировоззрений необходима активная и убедительная пропагандистская работа, неустанный отпор враждебным идеологическим диверсиям. Как учили основоположники марксизма, для успешной борьбы с опасными, чуждыми нам тенденциями надо точно знать, что представляет собой противник, какими средствами и приемами он пользуется. Здесь все имеет значение.

Империализм активно перестраивает свою идеологическую деятельность применительно к новым условиям, ищет новые пути для достижения прежних целей: препятствовать распространению коммунистических взглядов, пытаться расколоть социалистическое содружество, сеять семена политического и морального «антимира» в сознании народов. При этом наши идеологические противники предпринимают усиленные попытки выйти за пределы абстрактных, схоластических схем и непосредственно воздействовать на решение проблем действительности. Известно, что и художественная жизнь нашей страны, других социалистических, а также развивающихся стран подвергается активному вторжению различных враждебных идей. Не случайно в постановлении июньского (1983 г.) Пленума ЦК КПСС «Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии» акцентировалось внимание на необходимости укрепления в среде деятелей культуры обстановки идейной, нравственной и эстетической взыскательности [См.: Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 14—15 июня 1983 года. М., 1983,]. А в постановлении ЦК КПСС «О литературно-художественной критике» (1972 г.) специально отмечалась важность раскрытия «реакционной сущности буржуазной «массовой культуры» и декадентских течений», значение борьбы «с различного рода немарксистскими взглядами на литературу и искусство...» [Об идеологической работе КПСС. Сборник документов. М., 1983, с. 406.].

С учетом этой задачи в книге по мере необходимости освещаются проблемы различия, взаимодействия и синтезирования массовых и элитарных форм современного буржуазного искусства. Это важно еще и потому, что опосредствование мировоззренческих категорий в массовых разновидностях происходило иногда через ступени элитарных, выполнявших тогда роль идейных «оросительных каналов». Гибридные формы наглядно демонстрируют размытость границ между «напарниками», какими бы кричащими крайностями ни отличались иногда их приемы, а в чем-то и их непосредственные цели. Социализация продуктов сопутствующей культуры осуществляется, в отличие от высокой, через их пассивное потребление и придание творчеству характера бизнеса. Или, в другом случае, через мнимо активное потребление: элитарное искусство лишь имитирует обогащение жизненного опыта личности и может создавать поэтому только видимость приобщения ее к художественному творчеству. В основе обеих систем лежит отказ от проникновения в сущность жизненных явлений, смыкание в стремлении создать некую «новую», иллюзорную действительность — все равно какую, лишь бы она противостояла реальной, где человек только и может бороться с социальным злом, обретая себя в этой борьбе.

Паразитируя на открытиях высокого искусства, выхолащивая, разменивая и используя их в своих интересах, буржуазная массовая культура одновременно соревнуется с ним в борьбе за влияние на сознание людей во всех концах света, трансформируется и расширяется путем использования технических нововведений в средствах культурной коммуникации, претендует стать одним из решающих факторов современности.