Новая культурная установка
§ 1. Возрождение хозяйства
§ 2. Истоки культуры
§ 3. Формы хозяйственного творчества
§ 4. Электрификация как график культуры
§ 5. Народная энергетика
§ 6. Создание новых культурных установок
§ 7. Программа культурной установки
§ 8. Новые агенты культуры
§ 9. Рутина школы
§ 10. Народное движение
§ 11. К молодежи
§ 12. Тренировка
§ 13. Тактика
§ 14. Организация
Тезисы доклада А.К. Гастева на Всероссийском Культсовещании при ВЦСПС

Новая культурная установка

Вопрос о культуре поставлен теперь как вопрос центральный всего бытия СССР. Появляется огромное количество статей, книг, корреспонденций, заметок, трактующих вопрос о культуре. Однако, все эти постановки носят ярко выраженный идеологический характер. В них очень трудно почувствовать настоящую экономически-хозяйственную базу, которая дала бы ту культуру, о которой говорят теперь всюду.

Если мы вопрос о культуре не поставим конструктивно, не выведем его из тех элементов статической и динамической действительности, которая у нас сейчас имеется, мы рискуем создать чисто литературное течение, которое очень скоро пойдет на износ; пойдет так же, как целый ряд лозунгов, выставлявшихся когда-то, в роде — производственной пропаганды и пр. Очень многие вопрос о культуре связывают с научной организацией труда. Но ясно, что и общий лозунг научной организации труда (НОТ), и отдельные его лозунги, как, например, скорость, время, нормализация и проч. связываются с культурой чисто формальными соединениями. Эти культурные построения скоро выветрятся, если не будут поставлены на базу совершенно определенного хозяйственного маневра. Надо не только ставить формальные лозунги, но выковывать их, и именно тогда уже на них объединять массы. Даже такой лозунг, как лозунг религиозный, тогда только овладел широкими массами, когда он базировался на определенной экономической обстановке. Поэтому и теперь, если серьезно трактовать вопрос о культуре, нужно будет нащупать такие

ОСНОВНЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ТЕЧЕНИЯ,

которые сами стихийно пестовали бы культурные лозунги. Задача определенного оформленного течения заключается в том, чтобы удобно и ловко уловить эти реальные течения и дать им систему и формулировку.

§ 1. Возрождение хозяйства

Прежде всего необходимо точно констатировать, что период бури и революционного натиска в его первой ожесточенной стадии прошел. Если теперь и будет какое-нибудь революционное движение, то оно, очевидно, будет уже или на более широкой базе, чем наша, или же будет совершенно отлично от прошлых этапов.
Современная эпоха характеризуется, главным образом, мирным 

ХОЗЯЙСТВЕННЫМ СТРОИТЕЛЬСТВОМ.

Уже один хозяйственный лозунг — поднять до мирного, довоенного уровня производство, — он один ясно формулирует эту мысль. Современная хозяйственная жизнь характеризуется невиданным хозяйственным маневром, задача которого — достижение хозяйственного благоденствия СССР. И мы можем констатировать факт 

ВОЗРОЖДЕНИЯ ХОЗЯЙСТВА.

Эта возрожденческая тенденция дает о себе знать в самой верховной руководящей организации, — в наших государственных финансах. Организаторская и хозяйственная роль государственных финансов еще недостаточно оценена. На наши финансовые организации — и в том числе на Наркомфин — смотрят, главным образом, с точки зрения фиска или субсидии. На самом же деле наш Наркомфин, как и аналогичные ему западно-европейские капиталистические организации в лице министерства финансов и различного вида банков, является энергичнейшим 

ОРГАНИЗАТОРОМ И БРОДИЛОМ 

хозяйственной жизни. Такие интересные эксперименты, которые проделал наш Наркомфин за короткое время по сокращению эмиссий, по выпуску банковских денег, по регулированию смет ведомств, по составлению годового бюджета и по стабилизации валюты говорят об одном, — что он то и есть настоящий, действительный организатор страны, могучее хозяйственное бродило. Его заслуга заключается в том, что он сжал нашу анархически — хозяйственную волю, заставил ее действовать на основе определенного финансового графика. Научил хозяйственной изворотливости и предусмотрительности. Нечего и говорить о том, что наш Наркомфин является и вообще организатором жизни. Именно 

ОН, 

как сознательный выразитель нашей экономической политики 

ЗАСТАВИЛ ВСЕХ ПОДТЯНУТЬСЯ, 

ремонтировать тротуары, мостовые, улицы; ловко укомплектовывать товар в складах, регулировать уличное движение и прочее, и прочее, прочее. Можно быть различного мнения относительно политики Наркомфина. Субъективно его можно проклинать за то, что он поставил целый ряд учреждений над пропастью, но во всяком случае, Напкомфин дает поучительный пример того, как надо, или как возможно регулировать экономическую жизнь страны. Он безусловно возродил российские финансы. Он безусловно больше, чем кто-нибудь, ставит в порядок дня вопрос о поистине революционно-хозяйственном изобретательстве и предприимчивости.

В ряду с Наркомфином нужно поставить те 

БОЛЬШИЕ И МАЛЫЕ МАНЕВРЫ, 

которые обнаруживают хозяйственную инициативу различного рода государственных учреждений, иногда в ловких комбинациях с иностранным капиталом, кооперативным, крестьянским и частным. На наших глазах растут героические примеры хозяйствования. На наших глазах растут примеры как личного, так и коллективного хозяйственного строительства, и побед. Мы не будем подробно говорить относительно этих частных признаков нашего хозяйственного улучшения. Мы только скажем, что если мыслить теперь создание какой-нибудь культуры, то ее нельзя отрывать от этих грандиозных маневров, от тех моментов хозяйственного возрождения в. России, которые в действительности обозначились.

§ 2. Истоки культуры

В гигантском действии по возрождению хозяйства Россия приводит в движение ряд больших исторических рычагов, создавшихся на наших глазах. Прежде всего — 

ИНДУСТРИЯ, 

которая разбудила нашу спящую аграрную страну, сообщила новый темп всему народному хозяйству, разбудила дремлющие огромные пустыри и дала новый тип управления трудом. Индустрия, как частная, так и государственная, была тем ключей к культуре, который призван был отпереть неподвижную косность России. Точная обработка, урегулированное движение, быстрота выполнения сроков — все это дала нам индустрия.

Огромнейшим фактором культуры явилась и 

МИРОВАЯ ВОЙНА.

Она ввергла огромные миллионные массы народа в особую психологически сжатую атмосферу. Заставила пенить время. Заставила разрешать цели всегда на границе между жизнью и смертью и сделала новый прорыв в косность России. Если бы не было мировой войны с ее ужасом, смертью и пеплом, то, вероятно, не было бы и такой народной революции, которая прошла по России, и такой жизни, и такой культуры, которая обозначилась теперь. 

РЕВОЛЮЦИЯ, 

и особенно наша Октябрьская революция, — должна считаться новым источником культуры, обозначив новый призыву массам, призыв к низам, обозначив ставку на народного анонима, ставку на постоянное социальное творчество и инициативу. Одновременно с этим революция поставила целью при всех хозяйственных успехах стараться идти в уровень с теми лозунгами, которые она писала на своем знамени. С лозунгами 

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА, 

которое дает известные общие социальные установки для всех граждан и особенно для так называемых «низших» классов — рабочих и крестьян.

Как известное производное этой революции мы должны отметить огромную, невиданную роль государства, как регулятора и организатора общественной жизни и верховного творца культуры. Государство и прежде являлось носителем огромных хозяйств в виде железных дорог и военных заводов, но никогда еще социально-хозяйственная роль государства не была так велика, как в наши дни. Поэтому наша культура, очевидно, должна быть в то же время и государственной культурой.

Наконец, последний исток, о котором можно позабыть, это — совершенно беспримерный аграрный характер нашей страны. Россия совершила огромнейшую революцию силами пролетариата и крестьянства, но теперь, когда особенно проявился именно крестьянский характер страны, — очевидно, именно с ним нужно связывать все предыдущие истоки.

§ 3. Формы хозяйственного творчества

Формами хозяйственного творчества в настоящее время в СССР являются хозяйственно государственное регулирование, государственное хозяйствование, хозяйственная инициатива отдельных государственных агентов и предприятий, кооперативно-хозяйственное творчество, частно-капиталистическое творчество под известным регулированием государства или же его общим надзором и, наконец, огромные крестьянские хозяйства, раскинутые почти на два десятка километров.

Если бы всю эту огромную инициативу рассматривать вместе, то едва ли мы можем назвать это американизмом. Едва ли эти особые методы хозяйствования, которые в настоящее время в нашем представлении соединяются с быстротой и точностью, а в прошлом, с неимоверной хозяйственной предприимчивостью, — копия капиталистической инициативы.

Наше хозяйственное творчество 

ГОРАЗДО СЛОЖНЕЕ, 

ибо нам надо быть точными, нам надо быть предприимчивыми, нам надо быть быстрыми и, в то же время, нам надо быть государственниками, причем государственниками с особым социальным уклоном. Ясно, что это хозяйственное возрождение гораздо труднее, чем американская методика. Если мы рассмотрим подробно отдельные линии хозяйственного творчества, то они встанут перед нами следующим образом. Государственное хозяйствование прежнего типа отмечалось особой стереотипностью. Оно шло по определенному руслу с раз намеченной спокойной программой. Между тем как современное государственное хозяйствование все время идет под знаком маневра. Не только то государственное хозяйствование, которое рассчитано на так называемый частный рынок, но даже военное производство все время переживает особую нервность в приноровлении к новым военным потребностям. Современная хозяйственная инициатива государственных работников — это нечто, не находящее себе прецедентов в западно-европейской практике. Наш красный директор, председатель или член правления треста, организатор какого-нибудь нового экономического комитета, он в одно и то же время является и агентом государства, его чиновником, присягнувшим на точное исполнение государственной воли, но в то же время он: — человек непрерывной предприимчивости. Ему каждый день надо готовить выходы из положений, изворачиваться и, развивая инициативу, иногда из нуля делать все. В этой разгоряченной атмосфере многие погибают, многие не выдерживают.

Многие успокаиваются, как самые протухлые чиновники, или дают авантюру. И все-таки мы имеем в наличности такого рода тип хозяйственника, который может сочетать служение государственным интересам с огромной личной предприимчивостью.

Наша кооперативно-хозяйственная работа тоже не укладывается в западно-европейские и американские рамки. Здесь надо быть стражем сырья, стражем валюты, стражем изменяющихся потребностей крестьянских масс. Словом, все это далеко от той идиллической обстановки, в которой действовали западно-европейские кооператоры. А если принять во внимание, что кооперация исполняет и государственные задачи и в то же время является мостом между государственным и частным капиталом, то мы можем представить себе тот стратегический талант, который требуется от кооперативного хозяйственника. И при всем этом у нас остаются огромные массы крестьянства, которые на деле тяготеют к частно-капиталистическому укладу, среди которых очень немногочисленны еще отдельные лица или коллективы, которые могут сознательно исполнять государственные задания, действовать в полном смысле активно.

Вот все эти формы хозяйственного творчества в конце концов и определяют ту культуру, за которую нам нужно сейчас биться. Эта культура, что будет очень парадоксально, не найдет прецедентов в других буржуазных культурах и едва ли почерпнет непосредственно свое содержание из идеологии будущего.

§ 4. Электрификация как график культуры

Несмотря на то, что электрификация у нас пользуется заслуженной известностью, — эта известность лишь формального порядка. Самое конкретное очертание плана электрификации еще мало изучено, хотя бы вероятно потому, что книг об этой электрификации у нас почти нет. А между прочим, генеральный план электрификации интересен тем, что он наметил те основные дороги, те пути, по которым будет двигаться наша культура.

Электрификация, это — огромная машина, которую, начали строить на аграрном плаце и пустыре, называемом Россией. Своими электрическими лапами она затрагивает не только центр, не только те места, которые издавна являлись нашим культурным центром, она спроецировала новые пути культурного овладевания России, которые в значительной степени и отразились па карте электрификации. Электрификация указала те пути, по которым пройдет в области промышленности послереволюционная Россия. Ее огромные лапы направились из центра на Восток, Юго-Восток, Туркестан, Волгу, Север России, Сибирь.

После известного электрического укомплектования центра, план электрификации предполагал постепенное овладевание окраинами. Мало того, план электрификации предрешал известное генеральное перемещение всей нашей культуры. Если прежде наша культура была сосредоточена, главным образом, в Ленинграде и в Московском центральном районе, то план электрификации ее перемещает постепенно на Восток, оживляет Волгу именно тем хозяйственным строительством, которое началось на наших глазах. Генеральный план электрификации, кроме того, что он как бы электрифицирует существующие железные дороги, — намечает новые электрифицированные и железнодорожные пути на Юго-Востоке, Туркестане, Севере и Сибири.

Если внимательно изучить этот план, если внимательно изучить целый ряд экономических и технических сочинений, легших в основу этого плана (как, например, книга проф. Гриневецкого — «Послевоенные перспективы русской промышленности»), мы убедимся, что наш план электрификации, по существу означает 

ПЛАН РЕВОЛЮЦИОННОЙ КОЛОНИЗАЦИИ СТРАНЫ.

После того, как от нас отпала Польша, оборвалась связь с Финляндией и нанесен экономический удар Ленинграду, совершенно естественно, хозяйственный глаз наш обратился на оживление Востока. И мы теперь видим, как на наших глазах в предчувствии этой революционной колонизации уже составились огромные организации, в роде Северолеса, Сиблеса, Нижегородского ярмаркома, Ирбиткома, Сибпути и др., которые работают над колонизацией России. Это несколько одиозное слово — колонизация — постепенно входит в оборот. Колонизацией занимается не только колонизационный институт. Мы знаем, что, например, Мурманская дорога имеет особое колонизационное управление.

План электрификации обозначает известную индустриализацию нашей страны, соединенную с заселением огромных пустырей, нетронутых мест. И главным выражением этой колонизации является мощное передвижение на Восток. И не мудрено, что наибольшая хозяйственная инициатива, наибольшее хозяйственное маневрирование обнаруживает как раз та часть нашего хозяйства, которая имеет дело с оживлением нетронутых мест. Очевидно, что мы стоим накануне какого-то огромного движения, соединенного с этим перемещенном.

Генеральный план электрификации будет, несомненно, несколько раз пересматриваться, но также несомненно, что он выражает все-таки это передвижение нашей хозяйственной, а, следовательно, и общей культуры.

§ 5. Народная энергетика

А между тем до сих пор еще сильна определенная идеологическая рутина; и она еще долго, будет тянуться. Рутина, которая выражается в чеховских словах; — В Москву! В Москву! В Москву! 

Этот лозунг нужно будет противопоставить другому — определенной экстенсификации нашей культуры. Не бегство в Москву, куда идут ходоки «к самому Калинину», где, по рассказам живут чрезвычайно умные студенты, где находятся все входы и выходы в правящие учреждения, где живут золотые спекулянты, а нужно создать настоящее народное и хозяйственно — культурное движение обратно в неисследованные глубины России.

Лозунг «В Москву!» нужно повернуть и обратить в лозунг «В целину!».

Нужно будет, очевидно, — отчасти уже отвечая начавшемуся хозяйственному возрождению, начавшейся реализации плана хозяйства и формулирующийся таким образом культуры, — кинуть лозунг «Идите вглубь!». Творите культуру там, где вы сейчас стоите. Не двигайтесь в центр, не создавайте в угоду прошлому чиновничью культуру, а делайте там, на месте — все, что вы выдумаете, имея в виду самые ограниченные средства. Обычаи попрошайства от государства, которое практиковалось нашим традиционным купечеством и мещанами, в значительной степени перенесены сюда, в наше новое революционное отечество. Им надо противопоставить другое: — Борись с тем, что есть!; если недоволен тем местом, на котором ты стоишь, то с тем вооружением, с тем инструментом, который есть у тебя в руках, иди дальше в новые места, но только не стремись в «Москву», не стремись в старый насиженный центр, где тебя интересуют различного рода встречи с людьми, могущими дать субсидии. Точно также не стремись туда для того, чтобы обязательно быть зачисленным в университет. Ибо все равно университеты под напором потока в центр лопаются. Они могут вмещать все меньше и меньше людей. Если они вместят в два раза больше, чем они могут вместить теперь, то ведь не в них же будет формироваться та культура, которая нужна новой хозяйственно-инициативной России. Нужно создать тип, идущий прямо с низов — энергичные предприимчивые истоки, которые могут там на месте соединить преданность государству ç хозяйственной предприимчивостью и инициативой.

Мы очень много говорим об американизме, а между тем американизм должен характеризоваться вовсе не изысканным образованием, а прежде всего неизбывной энергией. Все великие американские изобретатели и дельцы вовсе не были людьми, получившими высшее или даже среднее образование. Они были энергичными, самородками, которые могли в любом брошенном вагоне или же просто в пустыре, сделать изобретение — и им победить. Очевидно, тот тип культурного человека, который нам придется создавать в унисон с развертывающимся хозяйством, будет характеризоваться не теми чертами, которые интересовали старую русскую, — начитанную, но неряшливую интеллигенцию.

§ 6. Создание новых культурных установок

Для того, чтобы побеждать на хозяйственном фронте, для того, чтобы можно было побеждать при невыразимой бедности оборудования, чтобы выковать в себе способность к хозяйственному маневру и в то же время быть преданным государству, нужно будет иметь особые качества, которые до сего времени еще не ясно выступают. Они рассеяны по различного рода организациям иногда только намеками, иногда только одной какой-либо линией — и нуждаются в своем синтезе. Эта установка на культуру должна быть сконструирована так, чтобы она была действительно культурным вооружением в будущем хозяйстве. Это тот тип, который мы желаем создавать. Та культура, которая нам нужна при этих условиях — есть культура сноровки.

Самая культура в нашем понимании — есть ничто иное, как техническая и социальная сноровка. Эта культура требует целого ряда качеств, которые мы будем называть установками. Под именем культурных установок мы разумеем такого рода биологические и социальные, качества, овладение которыми обеспечивает носителю этих качеств культурную и социальную победу. Ясно, что список этих качеств можно вывести из тех истоков, которые были отмечены выше, и из тех перспектив, которые фиксированы в нашем генеральном плане хозяйства.

§ 7. Программа культурной установки

Ниже мы постараемся вскрыть отдельные пункты программы. Мы хотели бы на них смотреть в значительной степени как на методику. И только тогда, когда самое движение за эту программу уже примет осязательные формы, можно будет эту программу в значительной степени дифференцировать. Сейчас же мы даем ее общий комплекс.

А. НАБЛЮДАТЕЛЬНОСТЬ.

Воспитание наших органов чувств, таких особенно, как глаз и ухо, мы ставим на первое место. Понятно, что это воспитание, зоркого глаза и тонкого уха, хотя бы для этой цели специально вооруженных, мы выставляем как средство для воспитания 

ФИКСИРОВАННОГО ВНИМАНИЯ.

Способность фиксировать внимание в любой момент на любой цели, точно и определенно эту цель ограничивать определенным участком или определенным движением — должна считаться азбукой и введением к этой новой культурной установке. Уже как определенный вывод отсюда мы должны будем отметить 

НАСТОРОЖЕННОСТЬ,

как качество, необходимое наблюдательному человеку. Способность в любой момент слушать, в любой момент воспринимать, быть готовым в каждый момент отвлечься от того, чем в настоящий момент занят и отдаться очередной, хотя бы и случайной вещи — является принадлежностью того типа культурного человека, который нам нужен. Приемы наблюдения должны быть сложены в особую науку. Об этом необходимо не только писать различного рода ученые книги, об этом необходимо выпускать особые практические руководства. Наблюдательность мы считаем шагом к 

ЖИЗНЕННОМУ АНАЛИЗУ. 

Только тот человек может серьезно анализировать действительность, точно раскалывать ее на определенные отдельные звенья, кто привык точно наблюдать, быстро фиксировать свое внимание, развязывать своим наблюдением отдельные связанные вещи.

Современная школа едва ли может считаться школой наблюдательности. Она скорее, несмотря на все её реформы, является учреждением, в котором приучают не столько точно наблюдать, сколько приучают к внимательному самонаблюдению и поверхности. Не надо думать, что черта наблюдательности нами выставляется как специфическая принадлежность того строя, в котором мы живем. В западно-европейских странах наблюдаются педагогические течения (лабораторный метод Монтессори и пр.), которые построены на основе тренировке наблюдательности, но они, конечно, тонут в сравнении с таким широким движением, как бойскаутизм. Это огромное течение возникло в значительной степени как 

РЕАКЦИЯ ШКОЛЕ.

Мы не будем здесь говорить о специфически буржуазном значении бойскаутизма (разведка против туземных колониальных народов). Мы отметим только, что современные культурные народы, живущие в городах, приученные к особому оранжерейному способу наблюдения, мышления, должны были перевертывать свою культуру в сторону примитивного, почти дикарского наблюдения, которое тренировало бы огромные массы молодежи в области наблюдательности.

Уменье 

ОБРАЩАТЬСЯ С РАЗЛИЧНОГО РОДА ПОКАЗАТЕЛЯМИ 

наблюдения, как, например, компас, часы, хронометр, бинокль, всякого рода подзорные трубы, уменье ориентироваться в различные рода как диких, так и городских местах, должно быть признано нами как самое необходимое для нашей новой культурной установки. Эти показатели наблюдательности могут быть чрезвычайно простые и, в то же время, они могут быть и очень сложными. Самая программа этих показателей может располагаться концентрами — начиная от способности определять время по солнцу или по движению на тротуарах людских масс и до способности обращаться с тонкими хроноскопическими приборами. Во всяком случае, особая тренировка, будет ли она выражаться в школьном упражнении, в юношеских играх или же в особых хозяйственных маневрах, такая тренировка наблюдательности должна быть принята нами как 

ОСНОВНАЯ ЧЕРТА 

нового культурного человека. Мы ее должны противопоставить незнайству, ротозейству и нашему русскому философскому нигилизму, чуждому всего мелочного и конкретного.

Наблюдательность — это первая школа анализа, это первая школа инициативы. Это первая школа победы. 

Б. ИЗОБРЕТАТЕЛЬНОСТЬ. 

Наблюдательность автоматически рождает потребность точной изобретательности (изображать, отображать, фиксировать). Прежде всего обратим внимание на 

СЛОВО.

Жесткий язык торговых писем, чуждый двусмысленности, язык телеграмм, диалог деловых людей при встречах в байке или на вокзале, те фразы, которыми обмениваются кондуктора при отправке, поездов, одним словом, все слова, которые рождаются в сжатой временем и пространством обстановке, должны быть усвоены нами как язык нашей обыденщины. Слово должно быть кратко, точно, категорично, и здесь, может быть, даже язык наших хроникеров будет недостаточен для того, чтобы создать соответственную школу. Способность словесного репортажа, в противовес утонченной дискуссии, должна быть поставлена как вооружение новых культурных установщиков.

То же самое и 

О ПИСЬМЕ. 

Если мы не можем достигнуть такой роскоши, «чтобы каждый служащий или каждый активный и инициативный человек мог обладать искусством стенографии, то должны выставить по крайней мере требование, чтобы каждый человек, который называет себя культурным, приучался бы 

РАЗБОРЧИВО И ЧЕТКО 

писать и в то же время смог довести 

СКОРОСТЬ 

своего собственного письма до 30-ти слов в минуту. Это должно быть поставлено как задача, приближающая нас к стенографии. И, может быть, упражнение на эту скорость, соединенное с краткими словесными выражениями, было бы гораздо лучшей тренировкой, чем, например, писание сложных исторических сочинений или литературных произведений. Самый способ словесного и письменного изображения должен быть приправлен точной мерой. Бестолковый и очень путанный народный язык с подходами и метафорами, которым до сих пор официально восторгаются, должен быть отброшен.

ВСЕ В ОПРЕДЕЛЕННОЙ МЕРЕ — 

мере времени или мере пространства. Все заметки, которые -мы кому-либо даем, должны быть выражены только в цифрах — плюс небольшой точный текст. Чувство меры времени или пространства должно быть определенной целью нашего культурного воспитания. И, понятно, что современная школьная практика с ее литературщиной должна быть резко пересечена чертежом, эскизом и графиком. Если до сего времени еще искусство 

ВЛАДЕТЬ ГРАФИКОМ, 

всеми этими абсциссами и ординатами, является принадлежностью высшей школы, мы должны их ввести резко и грубо в самую низшую школу, сделать их понятными каждому рабочему, каждому литейщику и, может быть, — не прибегая ни к какому оборудованию и сложным приспособлениям — имея. .. самый обыкновенный блокнот в клетку. Мы должны будем возвеличить вместе с этим блокнотом карандаш, который будет нашим дежурным всегда и везде. Это должно постоянно напоминать нам о том, что все должно быть в чертеже, все должно быть в мере, все должно быть в определенных цифрах.

Из этого мы делаем вывод, что должен быть особый в высшей степени недорогой, но ловко смонтированный несессер изобразительности. Каждый человек, который хочет не только наблюдать, но и изображать наблюденное, точно его формулировать, одним словом, точно владеть им, должен будет метко зарисовывать; точно чертить хотя бы эскизно и овладеть 

ИСКУССТВОМ ФОТОГРАФИИ 

в буквальном смысле этого слова.

Только тогда, когда вы приучитесь обращаться с фотографическим аппаратом и вместо всяких рассуждений будете ценить этот неоспоримый документ — фотографический негатив и позитив, — только тогда мы поймем всю ценность фактической передачи. Наблюдательность, дополненная изобразительностью, является первым действительным вооружением нового культурного человека.

В. ВОЛЯ 

Уже сама школа наблюдательности и школа изобретательности нас приучают к утилитаризму. Эта школа есть школа овладения предметом. Когда мы овладеваем каким-нибудь предметом — мы его берем. Брать предмет — это стало быть — им распорядиться и выковать в себе особую действенную предпосылку для работы. Действенность, способность овладевать, 

ГОТОВНОСТЬ К ДЕЙСТВИЮ 

и к действию непреклонному — то, что называется волей, должно быть признано необходимой чертой новой культуры.

Быстрота реакций, 

ПЕРЕХОД ОТ ОДНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОЙ УСТАНОВКИ К ДРУГОЙ, 

что так хорошо сказывается на авиаторе, на шофёре и на целом ряде управляющих движением людей, — вот что нужно для выковывания воли. Воля характеризуется, прежде всего, готовностью к немедленному действию, а потом, к действию, возведенному в систему, ни перед нем не останавливающемуся. Действие, которое подкрепляется выдержкой, почти рутинерским следованием раз выбранной дороге — единственной путь к победе. Воля — это победа. Всякий человек, который имеет установку на волю, уже победил. Перед ним не может быть никаких несбыточных мечтаний, ибо он свою способность к работе проверяет немедленным действием. У него нет перерывов между решением и реальным действием. Воля—это решение, немедленно воплощённое в действие.

ВОЛЕВОЕ ВОСПИТАНИЕ 

современного человека так же необходимо, как воздух и вода. Если бы мы обладали целым рядом культурных качеств и в то же время не имели волевой решимости и выдержки, мы, конечно, представляли бы из себя только свалочный материал. Волевые упражнения должны быть проводимы с самого раннего возраста. Даже тогда, когда еще не пахнет школой, человек должен быть уже поставлен на определенные волевые рельсы. А в школе ценнее всех экзаменов должен быть поставлен экзамен на волю.

Г. ДВИГАТЕЛЬНАЯ КУЛЬТУРА.

Двигательную культуру мы понимаем в буквальном смысле этого слова: двигаться. Она должна быть принята, как реакция на застывшую современную интеллигентскую культуру: 

ДВИЖЕНИЕ СОБСТВЕННОГО ТЕЛА, 

выражающееся в таких актах, как защита организма от нападения, самое это нападение, преследование, двигательная сила, быстрота, то, что называется моторной скоростью, воспитание точности движений. Воспитание их ловкости, экономии — создаст нового человека с новой двигательной культурой, который воспитывает в себе жизненную реальную портативность. Тут имеет огромное значение то, что называется гимнастикой. Человек новой культурной установки должен быть узнаваем прежде всего по этой гимнастике. Утром — гимнастика для определенного заряда на день. Вечерняя гимнастика для определенного успокоения и устранения тех неудобств, которые получились в организме. Гимнастика — это в то же время и моральное воспитание человека: храброго, решительного, хорошо дышащего, всегда готового к самому реальному действию. Вот цель этой двигательной культуры.

Особенно надо обратить внимание на то, чтобы эта двигательная культура, кроме вообще воспитательных целей, преследовала также и воспитание так называемых 

ТРУДОВЫХ ДВИЖЕНИЙ. 

Ловкий и меткий удар, внезапный, прерванный, тонкий, рассчитанный нажим, ловкий перенос и подъем тяжестей — все это должно цениться так же, как высшее интеллектуальное воспитание нашего мозга. 

Д. РЕЖИМ.

С поднятием двигательной культуры мы соединяем также и особый рассчитанный порядок. Способность к движению, к удару нужно будет сочетать с особой росписью дня. Режим—это основной жизненный график культурной установки.

Здесь мы хотим говорить о тех вещах, которые до сего времени остаются в особом пренебрежении. Обеспечение хорошего ровного сна, достигаемого особой организацией постели при всех и всяческих условиях, в культурной Москве или на Северном полюсе, все равно. Полное дыхание с обязательными в течение дня нарочными дыхательными уроками, еда, с ярко выраженной жевательной культурой и с перевариванием пищи на половину во рту. Уход за своим телом; регулярно проводимый день или длительный период времени. Умыванье, массаж, обтирание, ванна, которую надо ухитряться принимать опять-таки при всех и всяческих условиях—в условиях мирного времени или на бивуаке.

Ясно, что режимная установка есть на то же время установка на время. У многих с понятием расписанного режима может сочетаться представление об огромном количестве времени, которое на- это можно утратить. А между тем, ничто не является большей экономией во времени, как именно режимная выправка человека.

Учетная карточка этому быстро научит; учет времени, производимый хотя бы с точностью до получаса, быстро составит режимника на настоящие рельсы. Поэтому такой простой инструмент, хроно-карта, которую можно сделать из любой клетчатой или даже простой бумаги (с транспарант), должна считаться основным паспортом режима. Тут не может быть отговорок относительно различного рода Материальных трат. Потому что — точно проведенный режим обозначает, между прочим, прежде всего экономию материала и времени. Он обозначает 

ЭКОНОМИЮ ЧАСОВ, 

которые мы тратим на сон. Он обозначает 

ЭКОНОМИЮ МАТЕРИАЛА, 

который мы тратим на еду, и обозначает колоссальный 

ПРИХОД ЭНЕРГИИ 

и сил в организме.

Е. ПОЛИТЕХНИЗМ.

Наша республика называется социалистической. Наша школа называется трудовой. А между тем, до сего времени серьезно, практически вопрос о нашей трудовой и общеобразовательной грамотности не разрешен. Мы должны будем выдвинуть вопрос об элементарном трудовом политехнизме так асе энергично и определенно, как вопрос о режиме. Пусть не отговариваются тем, что для этого требуется определенная материальная культура, что на это нужны средства. В настоящее время стоит столько нетронутых заводов, в высших и средних учебных заведениях имеется столько стоящих станков и инструментов, что говорить о материальных затратах просто смешно. Мы выдвинем самый необходимый минимум, который в то же время будем считать самым настоящим, самым действительным введением к труду. Трудовой политехнизм мы выдвигаем по 3-м линиям: инструментально-мускульные приемы, машинные приемы и монтажные приемы.

ИНСТРУМЕНТАЛЬНО-МУСКУЛЬНЫЕ ПРИЕМЫ 

должны быть известны уже, поскольку дело касается земли, дерева и металла. Каждый должен знать науку ударных и режущих движений по земле, по дереву и по металлу. Поэтому, мы выдвигаем такой инструмент, как топор, зубило, напильник, молоток, лопата и думаем, что если пройти науку всевозможных упражнений с этими простыми инструментами, мы будем готовы к тому, чтобы пойти с ними в любую девственную местность. И она послужит самым настоящим введением в культуру. Минимум землекопного дела, минимум слесарного дела, минимум столярного. Вот все, что уместится в эти инструментально-мускульные приемы. Серьезное изучение труда, трудовых приемов нужно было прямо начинать с того, чтобы подвергнуть экзамену в знании этих элементарных трудовых приемов.

Теперь о машине. Мы выдвигаем такую 

МАШИНУ, 

которая как раз всюду, во всех культурных центрах и даже захудалых, находится под руками. Мы выдвигаем самый обыкновенный сверлильный станок. Вы должны научиться включать и выключать мотор, менять скорости, сверлить, а если ваша наука будет успешна, и вы захотите 

ОВЛАДЕТЬ МАШИННОЙ РАБОТОЙ ЕЩЕ ГЛУБЖЕ, — 

берите тот же самый сверлильный станок, приспособьте к его шпинделю уже не сверло, а метчик, потом фрезер и, наконец, резец и вы увидите, что ваш сверловочный станок будет работать для вас: и как сверловочный, и как фрезеровочный и как винторезный, и как строгальный, и как токарный. Он будет для вас настоящим универсальным станком. Это — лучшее введение в машинный мир.

Переходим теперь 

К МОНТАЖУ.

Нам необходимо пройти известное искусство конструктивного построения, — с самой простой чуркой, с самым простым деревом, с самым простым бревном. Потом, следующая стадия этой науки монтажного крепления будет различного рода пазы, болты, гайки, скобы и скрепы.

И, наконец, последняя фаза элементарной механики это— крепление с пригонкой на месте. 

Наука такого действенного овладевания инструментом — мускульные приемы, машины и монтаж — сделает с человеком то, что он уже не будет бояться идти с очень маленьким несессером инструментов в любые условия — в усовершенствованный завод и самую нетронутую тайгу. Мало того, он не будет, как дикарь, входить в предприятие. Он не будет, как дикарь, смотреть на рельсы, станки и колеса и будет их «брать» или овладевать ими. Его взгляд приправленный острой наблюдательностью и сообразительностью, — будет творческим, действенным взглядом. 

Ж. ОРГАНИЗАЦИЯ.

Литературный шум, поднятый около вопросов научной организации труда (НОТ), часто не дает возможности совершенно реальна поставить вопрос об организации. Постепенно начинают забывать, что организацией занимались люди с самого начала их существования на земле. И то, что известно под именем научной организации труда, есть такая организация, которая уже основана на ловко проведенном специальном опыте. Нам надо сказать, что искусный организатор это тот, который может развернуть дело 

В СЖАТЫХ ПОЛОЖЕНИЯХ:

в ограниченном куске времени, на очень ограниченном, небольшом пространстве, с небольшим количеством инструментов и с ограниченным материалом. Причем он часто должен будет, время переводить в пространство, пространство переводить во время.

При недостатке инструмента он должен находить выход в другом материале. При недостатке материала он должен находить выход в инструменте.

Итак, гибкость этих четырех переменных — времени, пространства, инструмента и материала. Всякий, кто заслоняет эту проблему такими модными словечками, как нормализация, организация и пр., тот, конечно, только пшют НОТ’а, а не реальный работник. И настоящая научная организация труда придет только тогда, когда человек будет поставлен в положение сжатых условий, в маневренное положение. Научную организацию труда нельзя воспринять отвлеченно, литературно, компилятивно. Ода приходит, она всегда встает из пепла. Напрасно было бы думать, что научная организация труда возможна только в Америке или возможна только на заводе. Она возможна в любом медвежьем углу России, в любой избе, на любой дороге.

3. ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ИЗВОРОТЛИВОСТЬ.

Мы выше отмечали, что хозяйственная инициатива, хозяйственное творчество в нашей действительности проходит под знаком хозяйственного маневра. Мы всюду теперь сжаты сроками, всюду теперь сжаты декретами, всюду сжаты ограниченностью капитала. Каждый день на нас обрушиваются приказы Наркомфина, обрушиваются сюрпризы рыночных запросов. Мы должны будем на базе этой действительности воспитывать особую хозяйственную изворотливость, способность сначала к небольшим, потом к значительным хозяйственным маневрам в очень незначительные сроки. Реакция против шефства, против хозяйственного субсидирования. Мы должны будем этому противопоставить учет, свою собственную культурную установку, свою наблюдательность, изворотливость, волю, двигательную культуру, режим, свой политехнизм, мобилизованный, деловой тон. Все это должно будет давать часто неожиданный и быстрый хозяйственный маневр. Переводить одну ценность в другую, приходить на рынок раньше панического спроса, точно улавливать различного рода экономические колебания. Находясь в условиях, которые многие считают паническими — выйти победителем, хотя бы ценой даже известного временного урона своей хозяйственной единицы. Эта хозяйственная изворотливость, стремление к собственной трудовой сноровке, выключение всяких надежд на обслуживающего нас шефа, создает такой прекрасный хозяйственный бивуак, который сразу отберет энергичных от сонуль и ротозеев.

И. СОЦИАЛЬНЫЕ УСТАНОВКИ.

Предыдущие установки можно было бы считать, главным образом, установками биологическими и организационными. Теперь мы должны сказать несколько слов об установках социальных. Когда мы говорим о хозяйственном маневре, то здесь приходится иметь дело больше с вещами, чем с людьми. Но иметь дело с людьми надо точно также. Мы должны будем прежде всего отметить, как совершенно необходимую часть социальной установки — это способность к воздействию, такт, известного рода 

ПРИВЕТЛИВОСТЬ

хотя бы даже и условная, вместо нарочито подчеркнутой грубости. Эти качества мы выдвигаем, как общий культурный режим, свойственный не только нам, но и всякому культурному народу. Мы хотели бы здесь разбить один только укоренившийся у нас предрассудок. У нас на каждом шагу требуют — только искренности. Между тем как мы беремся провозгласить другой лозунг. Элементарной искренностью располагает ребенок, располагает дикарь, и располагает культурный европеец... на войне в момент ожесточенного боя. Но так называемая культурная жизнь требует вовсе не этой вывернутой наизнанку искренности. Она требует, если угодно, известного рода 

КУЛЬТУРНОЙ УСЛОВНОСТИ, 

которая смягчает наше общежитие, которая является своего рода правом человека и гражданина в области внешних отношений.

Дальше идет искусство коллективной работы. Здесь нужно будет несколько расшифровать. Это не значит обязательно, что мы должны будем проповедовать элементарный житейский коммунизм. С ним далеко не пойдешь. Под искусством коллективной работы надо подразумевать 

ИСКУССТВО ЗАРАЖАТЬ 

тем делом, в котором вы работаете. Это достигается прежде всего такими качествами, как способность к исполнительству, руководство, которое заражает своим делом работающих вокруг вас людей, непреклонная воля и, конечно, известный энтузиазм, без которого заражать других делом совершенно невозможно. Если только быть сухим планером и никогда не прибегать к известному нагреву, то это будет недостаточно. Нам необходимо усвоить это искусство заражать. 

С этим тесно связано искусство управления; правда, при управлении, может быть, не потребуется большого энтузиазма, но в наших условиях приобретает особое значение искусство 

РАСПОРЯЖАТЬСЯ.

Если в понятие «управление» входит рассчитанное, предусмотрительное руководство, то в понятие «распорядитель» входит признак внезапность. Закончить маневр, когда это нужно, никогда не падать духом перед новым положением. Здесь нужно научиться находить общий язык с теми массами, которые могут быть фазной степени культурности. С ними надо находить общие слова, их надо вести. Это, вероятно, можно создать только совершенно особого рода упражнениями и житейской бывалостью.

Особенно, в отделе социальных установок мы должны будем выделить момент создания 

СОЦИАЛЬНЫХ КАПИТАЛОВ.

Как уже было указано выше, нам надо все время соединять государственное руководство с хозяйственной инициативой. Лучше всего это можно было бы понять в определенной конструкции капитала. Если мы создадим какое-нибудь общее дело, даже в таких условиях, когда государство будет иметь к нам непосредственно очень мало отношения, мы должны будем с самого же начала выдвинуть два вопроса. С одной стороны, необходимость личного труда — в виде ли чистого труда, или управления, с другой стороны — вложение этого труда в социальный котел. Необходимо создать традицию создания особого социального капитала. Этот капитал, не такой маневренный, не такой «дедовой», как другой капитал, не социальный. Социальный капитал в значительной степени будет соответствовать капиталу основному, а тот капитал, с которым вы можете поставить маневрирование—это, стало быть, капитал оборотный. Будет ли создана какая-нибудь огромная хозяйственная единица с миллионным капиталом, или будет создана маленькая ученическая касса, все равно. В ней должен быть обозначен так называемый социальный капитал.

Мы должны крепко-на-крепко выработать все качества, которые мы отметили выше. Все они—наблюдательность, изворотливость, воля, режим, труд, организация — становятся постепенно уже социальными установками. Из личных упражнений и качеств они переходят уже в упражнения и качества коллективные, в упражнения социальные. И, следовательно, если они будут соединены с особой школой воздействия, с выработанным коллективным методом работы и с социальным капиталом, то это и будет настоящая культурная социальная установка. 

§ 8. Новые агенты культуры

Однажды брошенная крылатая мысль о том, что французов в 71-м году победил германский школьный учитель, до сих пор еще имеет огромную власть над миром. До сих пор еще убеждение, что так называемое народное просвещение может служить огромным самостоятельным фактором культуры, национальной или социальной победы данного государственного организма, это убеждение господствует. Из предыдущего, я думаю, уже видно, что едва-ли современная школьная практика с ее застывшими формами, с ее рутиной, с её неприспособленным людским материалом, может быть названа фактором культуры. По нашему мнению, настоящим агентом культуры, именно новой культуры, могут быть как раз те 

БЫСТРЫЕ ОПЕРАТОРЫ 

хозяйственно-инициативных и организационных учреждений, которые отличаются теми качествами, о которых мы говорили выше. Военные разведчики с их утонченной наблюдательностью, с их способностью к фиксажу, с их прекрасной жизненной лабораторией, где время измеряется с точностью до секунды, — должны быть причислены к шеренге агентов культуры и возвеличены как никогда. Саперы и военные монтеры, которые составили инструкционные, точно разработанные карточки монтажа еще раньше всяких Тэйлоров — должны быть также причислены к творцам новой культуры. Организации юных пионеров, которые претворили в действительность лучшие авантюрные сказки и в то же время сказки победы. Они-то, может быть, лучше всяких школ сделают прорыв в сторону новой культуры. Милиционер, который регулирует уличное движение, в руках которого находится семафорная палочка, указывающая на путь пешеходам, лошадям, автомобилям... Палочка, которая учит движению каждого вновь приходящего из деревни и дает ему стиль и городскую выправку. Этот милиционер является не только прекрасным монтером, но и организатором. Пожарные, которые бьются над изобретением упряжи, которая может быть смонтирована на лошади в течение полминуты — эти люди настоящие культуртрегеры той новой жизни, которая требуется нам. Это— люди двигательной культуры, люди наблюдательности, сигнала и быстрого волевого действия. Сыщики уголовного розыска, у которых постепенно накапливается неисчерпаемый материал наблюдений, сопоставлений, комбинаций и анализа — они настоящие психологи, знающие психологию толпы и отдельного человека гораздо лучше, чем следователи, получившие высшее образование, и лаборанты психологических институтов. Сотрудник РОСТА, газетный хроникер, привыкший к экономии слова, к быстрой фиксации, к моментальному поспеванию на место происшествия — это все также люди, которые встают в новую шеренгу культуры. Заводские хронометреры, привыкшие считать время по минутам и делающие массовые эксперименты с быстрыми вычислениями, сопоставлениями, техническими калькуляциями — и их необходимо взять в учет того нового движения, которое формируется на наших глазах в виде новой культурной установки. Раз мы заговорили о заводе, то здесь есть — такой прекрасный институт, как «установщики» (или «наладчики» и «настройщики»), о которых нет никакой литературы, но которые являются прекрасными монтерами станков. Они — именно те культурные техники, которые создают заводскую организацию. Именно благодаря им удалось тайне заводы, как Путиловский и др., которые в мирное время имели какую-нибудь 10 000-ую нагрузку, развернуть в военное время до 50 000 человек. Установщик может своим монтажом приобщать к производству огромные неквалифицированные массы, которые благодаря растяпистой обывательщине ничего еще не знают. Главные инженеры заводов, на которых лежит функция смелого развертывания производства, точная манометрическая слежка за этим производством, затем, — главный механик, привыкший сторожить ставки и инсталляции — это все те, кто создает нужную нам культурную установку. Электромонтёры по телеграфным и телефонным проводкам, привыкшие обследовать огромные пространства и быстро покрывать их проводами и изоляциями, дежурные на электрической станции, неотступно следящие за распределительной доской — это прекрасные наблюдатели и стражи современной развертывающейся культуры. Начальники крупных узловых железнодорожных станций, готовые в любую минуту принять и отправить нагруженные поезда, ориентироваться в беспорядочно сложенных путях, создавать и проводить сложный железнодорожный график. Вот где нужно учиться абсциссам и ординатам. Строитель электрической станции, жел. дор. путей, путейский подрядчик — это все люди, дающие пример хозяйственной изворотливости, искусства управлять людьми и развертывать производство. Мастера по массовым сборкам, десятники по перекладке путей, по перевозке крупных механизмов и разгрузке. Вот настоящие монтеры, у которых мы должны учиться. Руководители разведочных и научных экспедиций — у них мы должны учиться тому, как развертывать культуру в целине, как суметь построить на самом диком, необитаемом месте в несколько недель рабочий городок, завод или станцию. Бесчисленное множество различных оперативных работников, агентов на складах, в конторах, в банках, в справочных конторах и, наконец, громадные толпы старших приказчиков, которые прекрасно монтируют товар в небольших помещениях — вот где надо учиться организации, точной укладке, прекрасной обработке. Наконец, способность быстро менять, свою психомоторную установку мы найдем у авиатора и шофёра, ежесекундно перебрасывающихся от одной установки к другой: от руля к тормозу, от перемены скоростей к подаче газа, от плавного движения к тревоге. Вот где настоящая, живая, а не мертвая психология. Врач-хирург, у которого за диагнозом следует нож или ланцет, врач-ортопед, действительно монтирующий человек и приобщающий его к движению. Вот шеренга тех волевых культурных установщиков, у которых мы должны учиться и брать синтез той культуры, которая нужна нам.

Мы едва ли можем перечислить весь этот огромный раскиданный мир острых, наблюдателей, точной изобразительности, выработанных режимников, портативных, монтеров, организаторов, изворотливых людей, социальных установщиков. Мы выдвигаем эту шеренгу, как иллюстрацию, и хотим сказать, что, очевидно, надо будет культурное воспитание сделать более оперативным, более жизненным, а не таким идеологическим и стилизованно трудовым, как его дает современная школа.

§ 9. Рутина школы

Несмотря на то, что современная школа предрешает целый ряд очень будничных идеологических воздействий, она, конечно, не справится с тем напором реальной культуры, которая шумит около нее. Она лишена, и будет долго еще лишена органической связи с хозяйственной культурой, которая одна только может ее воскресить. Сколько бы лет усиленно мы ни работали, мы, очевидно, добьемся только формального соприкосновения населения со школой. Население будет смотреть на эту школу, как на повинность, а не как на хозяйственно-инициативную мастерскую. Все современные школьные реформы в виде введения в нее трудовых процессов, лабораторных методов преподавания, связи с сельским хозяйством, несомненно, будут оранжерейными до тех пор, пока в школу не будет введено серьезное настроение той шеренги, которая указана выше, — до тех пор школа будет беспомощна и кроме той рутинной грамотности, которую давала и прошлая школа, она дать ничего не может. Современные педагоги могут расхохотаться, если предложить им искать лучших психологов у сыщиков, лучших монтеров у саперов и пожарных, лучших организаторов — среди начальников железнодорожных узловых станций, учителей воли — среди врачей-хирургов и тренеров, распорядителей—среди мастеров и подручных. Несмотря на то, что мы живем в чрезвычайно «трудовое» время, — все эти указания о школе могут быть сочтены за сплошное чудачество. — Не только у нас в России учителя получают жалкие гроши, но даже в культурных странах Запада, как, напр., Франции, сельский учитель должен делать приработок в виде сапожного ремесла. В современную школу, в силу экономических условий и в силу той поразительной скуки, которая царят в этой школе, могут идти только особенно бесталанные элементы, которым деваться больше некуда. Мы не говорим, конечно, об отдельных лицах. Среди учителей и профессоров могут быть прекрасные талантливые и гениальные люди. Но это, конечно, исключительные герои, сидящие в одиночных камерах той тюрьмы, которая называется школой. В массе же учителя, несомненно, это все то, что осталось неприбранным в нашем инициативно-хозяйственном строе. Всякий, кто потерпел неудачу в жизненной борьбе, кто не успел пробить пласты жизни тонкой наблюдательностью, ясной изобразительностью, упорядоченной волей, режимом, настоящим, а не оранжерейным политехнизмом, прекрасной организацией, дьявольской изобретательностью, социальной установкой, всякий, кто потерпел поражение в этой области, будет устремляться в такие жизненные углы, какими является наша школа. 

Очевидно, что она

ДОЛЖНА БЫТЬ ПЕРЕСТРОЕНА, 

чтобы действительно не быть только копией с того передового, что имеется сейчас в Западной Европе.

§ 10. Народное движение

Чем дальше будет развиваться хозяйственно-инициативная энергия в нашей стране, тем больше будет казаться неприспособленной к хозяйственным задачам наша школа. И здесь нам может помочь не гениальный замысел верховного руководителя и настойчивые просьбы о кредитах. Рано или поздно, — уже теперь возникает особая линия — социального движения, которое все будет построено на упражняемости. Уже такое движение, как юные пионеры — является реакцией против затхлого школьничества. Уже фабзавучи, несмотря на их огромные недостатки, являются все-таки реакцией против школ первой ступени, являющихся сколком старых гимназий, только с новой трудовой фразеологией.

Различного рода клубы, спортсменские кружки, лиги и пр., они лишь свидетельствуют, что школа не приспособлена к тому, чтобы выковывать экономию, качество, за которое они бьются. Очевидно, в школе отдается только дань какой-то официальной условности. Нужно поднять движение за хозяйственную инициативность. Нужно поднять борьбу, и которой воспитывались бы как раз те социальные элементы, о которых мы упоминали выше. Необходима 

ОРГАНИЗАЦИЯ ОСОБЫХ ОБЩЕСТВ, 

в которых бы объединились хозяйственно-инициативные элементы. Только на базе их хозяйственно-инициативного объединения возникает новая, действенная, нужная нам культура. И, конечно, сухой официальный доклад о каких-либо победах по развертыванию нижегородской ярмарки, о неимоверных трудностях, которые пришлось пережить экспедиции на Шпицбергене, рассказ капитана рискованного рейса через Карское море — сделают гораздо больше, чем самая страшная книга Майн Рида и, конечно, гораздо больше, чем современные педагогические методы в наших школах.

Они будут вызывать огромное количество подражателей, они будут звать к непрерывным хозяйственным победам, а школа, под влиянием всего этого, должна постепенно перерождаться, и воспитать в себе все то организационно волевое, что есть в этой хозяйственной организации.

§ 11. К молодежи

Молодежь в настоящее время носится с особыми лозунгами. Эти лозунги ясны для нее лишь формально. Различного рода НОТ, время, быстрота, семья и т. д. Это может оказаться самым бездушным занятием, ибо нельзя чисто идеологическим путем создать организационное движение. Оно должно быть проведено, во-первых, на базе серьезных упражнений и совершенно реальных, доступных всем и каждому в нашей демократической стране. Во-вторых, оно должно быть связано с той культурно-хозяйственной работой, которая ведется нашим государством. 

Поэтому молодежи необходимо объединяться в параллель с хозяйственными обвинениями, в такие корпорации, которые поставили бы упражнения, стремясь к определенной 

ХОЗЯЙСТВЕННОЙ ПОБЕДЕ, 

рискованному хозяйственному маневру, труднейшей организационной задаче.

Наряду с отвлеченной литературой по организации производства, нужно теперь поставить перед некоторыми страницами нашей живой истории, нужно показать, как в свое время какой-нибудь Иоанн IV-й имел своего Строганова, прокладывавшего колонизационные пути в Сибирь. Нужно вспомнить Ермака, прокладывавшего пути в неизведанные дебри. Петр І-й, Екатерина ІІ-я,. .. Потемкины, Демидовы и др. должны быть поставлены перед нами как пример колонизаторов. Надо перетряхнуть всю историю. Вспомнить, что еще при Екатерине ІІ-й был начат грандиозный канал сибирских рек, до сих пор еще на оконченный. Надо обратить внимание на те призывные попытки, кончившиеся победой — по созданию сибирского пути, а вместе с тем вспомнить те огромные кадры различных голландцев, немцев, французов, болгар, греков, которые вместе с нашими мастерами занимались колонизацией гиблых мест. Надо привлечь сюда же наших великих самоучек, которые ухитрялись одновременно с западно-европейцами изобретать лучшие паровые машины, давать прекрасные технические системы. Надо всюду напоминать, что наша каторга, ссылка, наши золотоискатели — это все была огромная цепь колонизаторов, которые творили Сибирь, которые несли культуру на север России и в далекий Туркестан.

Может быть тут нужен будет и известный патриотизм, который указал бы на Сибирский путь, проложенный через непроходимую тайгу упорными людьми, которые приобщили к культурной жизни страну, по ширине своей равную Америке! Надо рассказать, как у нас на севере рядом с самым диким медведем великолепно уживаются пароходы последнего американского типа. 

Словом, у нас должна начаться своего рода революционно-хозяйственная романтика, ведущая на подвиг, ведущая к победе.

§ 12. Тренировка

Рабочая и учащаяся молодежь должна овладеть каталогом культурной установки, она должна взять его с собою.

Взять с собою молено только упорным упражнением, 

тренировкой. 

Тренировка по трем линиям:

режим

труд 

организация.

Режимная установка (быт) ближе, и доступнее для каждого. Запись, учета расходуемого времени, запись расходуемых средств сразу даст рамку и приучит к планировке. Гимнастика утренняя даст установку на день, как бывало у верующих молитва. При упорстве в этих простых вещах, как- автомат придет пищевой, дыхательный и трудовой режим.

Трудовая установка рабочей молодежи дается заводом. Учащаяся и прочая молодежь ее может взять сейчас же, если составит учебные дружины. Пара инструмента и знающий человек всегда найдутся в современной трудовой среде.

Организационная установка уже получится от первых двух. Но она будет нуждаться в жизненном огне. 

Огонь испытаний, жизненной тренировки поставим, как право на признание, право на жизнь. 

Культурную установку надо поставить под обстрел врага; тогда живо все подберутся, тогда начнется самый верный счет часам и минут. 

Наш враг — отсталость, нищета, дорогое неумелое производство. 

Наши города призваны быть проводниками культуры. Но они еще все ротозействуют. Они не могут еще дать дешевого товара для деревни и завертеть ее на колесах культуры.

Ров между городом и деревней еще зияет.

Сноровкой, организацией и волей надо взять деревню.

Не обличать ее, а 

Идти, 

Врать, 

Достигать. 

Идемте в деревню как 

РЕВОЛЮЦИОННЫЕ КОЛОНИЗАТОРЫ.

Идти в деревню, это вовсе не значит, что обязательно пробиваться туда, на самую землю. Можно и в городе работать для деревни. Но только в особом роде.

Идите в мастерскую, на зарод. Берите там самую простую работу, самую несложную операцию. И наладьте хорошенько в ней инструмент, приспособления, быструю подачу материала и добейтесь ускорения в работе. Подсчитайте ваше достижение, закрепляйте его и распространяйте уже на широкой базе.

Но надо и буквально идти в деревню.

Этот поход уже есть, он объявлен.

Но идти туда надо с вооружением. Вооружение намечено программой. Но что особенно ждет от нас деревня, это 

МОНТЕРСКОЙ РАБОТЫ.

Деревня, это почти вся — сплошная нетронутая целина. Горячая работа летом и зимой застой не располагает деревню к лихорадочным поискам культуры и техники. Но если туда придет городской сноровистый человек, деревня на него набрасывается.

Зоркий глаз, сметливость, трудовой навык и организационная сноровка в деревне могут делать чудеса.

Устройство кузницы, наладка починки инвентаря, правка орудий и инструментов, железная скрепа в деревянном оборудовании, распланировка огорода и тысячи мелких, но показательных дел — вот программа монтажа. Еще доказательнее и поучительнее для крестьянина будут работы по насадке 

КУЛЬТУРЫ В ЦЕЛИНЕ, 

на пустых, брошенных или отбившихся от рук местах.

Здесь можно будет выдавать за метод каждую ловко построенную печь, шкаф, лавку, рассчитанную полку огорода, поливку. А. если можно рискнуть использовать речку для плотины и турбинки, то это будет лучший рассадник культуры.

§ 13. Тактика

Летние путешествия учащейся и рабочей молодежи надо сделать 

РАЗВЕДКАМИ В ДЕРЕВНЕ.

А после разведки сплоченная небольшая группа в городе вооружается небольшим, но ценным культурно-техническим оборудованием и едет, скажем, на другое лето опять в деревню, но уже как колонизаторы.

Установщики культуры так и должны знать, что у них два пояса времени: один — подготовка в городе, другой — осуществление дела в деревне.

Нет ничего более захватывающего для молодости, как эта городская подготовка для похода: юноша прививает себе старательно, день за днем, режим, он упражняется в организационной сноровке хотя бы в пределах своей комнаты, урока, казармы, учреждения, заводской операции, он практически усваивает азбуку трудовых умений и монтажа, а попутно он вооружается портативной литературой в виде справочников.

Это вся подготовка для испытания, для огня, для боя с темнотой и отсталостью.

Так и знай:

Труд — твоя СИЛА.

Организация — твоя СНОРОВКА.

Режим — твоя ВОЛЯ.

Это вот и есть настоящая 

КУЛЬТУРНАЯ УСТАНОВКА.

А все вместе = 

КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ.

Теперь, после этой усиленной самотренировки наш агент культуры уже отправится в деревню.

Самая лучшая проверка работников в культурной установке — будет 

КУЛЬТУРНО-УСТАНОВОЧНЫЙ МАНЕВР.

После известного тренировочного вооружения нужно выводить молодежь на воздух, надо ставить ее перед лицом жизненных догадок, которые знает реальная жизнь. Прочитавших книжки по НОТ нужно ставить перед совершенно реальным крестьянским лаптем: Психолога-лаборанта надо ставить лицом к лицу для совершения определенных действий — перед каким-нибудь обновлением икон. Юношу, много наслышавшегося о различных чудесных машинах, нужно ставить в упор в условия промерзшей на несколько аршин тайги. Этот культурно-установочный подход будет настоящей жизненной подготовкой, ценность которой познается только в хозяйственно-инициативном подвиге.

Итак, — в деревню!

В деревню идем не с пустыми руками, не со старой истрепанной газетой, которую так ценят в деревне... для «цыгарок».

Идем туда 

С БАГАЖЕМ.

Багаж небольшой, но ловкий, удобный и дороже всякого золота. Багаж состоит из самых 

настоящих инструментов,
приспособлений,
чертежей,
справочников,
популярных книжек.

Если при разведке было недоумение, если деревня тогда ошарашила своей неизбывной косностью, то теперь в деревню мы едем уверенно: площадь работы очернена, ясна, выдержка приобретена, уменье и методика есть.

НАСТУПАЕТ ИСПЫТАНИЕ, 

настоящее боевое крещение.

Сразу на первых же шагах потребуется огромный такт (не с нахрапа, не с налета), дисциплина и находчивость, а главное, упорство и ровная уверенность.

Деревня не простит фразы, нахальства, или назойливости, деревня оценит хотя бы хорошо приготовленные деревянные гвозди. И лучше в деревню прийти хоть незатейливым, но спецом дела, небольшого, но необходимого. После этого деревня поймет, что нужна и школа, и агроном, и хорошие дороги.

Итак, прочно сколоченные, хорошо подготовленные 

ЭКСПЕДИЦИИ В ДЕРЕВНЮ

должны стать оселком организации.

Мы должны идти туда, не как голые просветители, проповедники, начетчики. Мы должны идти, как мастера, монтеры, организаторы.

Всякая победа, хотя бы маленькая, должна быть взята на учет. Этот учет не должен быть безответственно-литературным, а обязательно 

ВЕЩЕВЫМ И ДОКУМЕНТАЛЬНЫМ.

Орудие, которым ты победил, приспособление, которым ты создал эффект, план, который принят и проведен, документальное признание, книга или рукопись, как инструкция, созданная в огне победоносного опыта, должны быть 

ДАНЫ НА ВЫСТАВКУ 

как в городе, так и в деревне. В городе это — зараза для новых агентов, нерешительных и робких, в деревне — зараза для неверящих.

Эти выставки, а вместе с ними удача экспедиций — должны считаться самой лучшей формой 

ЛИЧНОГО И КОЛЛЕКТИВНОГО КОНКУРСА.

Выставки и конкурсы открыты для всех, туда побредут изобретатели, ломовики-организаторы, самородки и все те, кто хочет участвовать в этой боевой осаде деревни.

§ 14. Организация

Товарищи, хорошо знающие друг друга по производственной, партийной, профессиональной, кооперативной, советской, учебной, военной работе дают зарок объединения. Не надо больших групп. Лучше, если они сначала будут небольшие (пятерки, десятки), но спаянные дисциплиной и дружбой колонны. Их задача—суровая подготовка и упражнение. Эта группа образовывает 

СТАНЦИЮ КУЛЬТУРНОЙ УСТАНОВКИ 

(«у—станция») 

с выборным 

НАЧАЛЬНИКОМ 

станции.

Начальник ведает общей организационной постановкой дела, он — верховный постановщик режима, тренировки и мобилизации сил, он же и организатор похода. Кроме начальника должен быть 

ДЕЖУРНЫЙ СТАНЦИИ,

выдвигаемый, общим собранием и утверждаемый начальником. Дежурный — это тот товарищ, который осуществляет общий учет работы группы, он же текущий консультант по различным вопросам станции и жизни, по будничной монтажной подготовке, инструменту, пособиям и книгам.

Работа станции выражается главным образом в 

ТРЕНИРОВКЕ.

Как указано выше, тренировка идет по трем линиям: режим, труд, организация.

Главным выражением режима будет карточка времени, потом поставленная на ее основе планировка времени, питание, чистота, гимнастика, спорт.

Трудовые приемы на элементарное, но хорошо выполненное слесарство, столярство, станочную элементарную сноровку и монтаж, ставятся регулярно — со сдачей пробы.

Организационная сноровка со всеми разновидностями: обследованием (фотография рабочего дня, съёмка, планировка), точным изложением и чертежом, проектированием и «выходом из положения», — приобретается па особых упражнениях, которые организует группа по обследованию и частичному улучшению мастерских, цехов, отдельных клеток организации, (без крикливых обличений, скромно, не мешая работе). В организационную сноровку войдет и работа по приобретению, 

МОНТЕРСКОГО БАГАЖА, 

средства, на которое получаются от собственного, хотя бы скудного заработка. 

Все участники станции, это 

МОЛОДЫЕ МОНТЕРЫ.

Практика тренировки скоро, очень скоро 

ОБНАРУЖИТ ХАРАКТЕРЫ.

Начальник, при помощи дежурного по станции, постепенно накапливая наблюдения над молодыми монтерами, может установить кто куда больше склонен. Один будет прекрасный, образцовый 

ЧЕЛОВЕК РЕЖИМА.

Другой по преимуществу выявит конструктивные способности, трудовую сноровку, это будет 

ЧЕЛОВЕК МОНТАЖА.

Третий же окажется особо ориентирующимся в пространстве и времени, прекрасный планировщик и обследователь. Это, стало быть, 

ЧЕЛОВЕК ОРГАНИЗАЦИИ.

Так и выявится компоновка группы, которую, может быть, придется переформировывать.

Организатор, — это тот, кому в будущей экспедиции будет принадлежать первое слово в ориентировке, обследовании и плане. Лучше всего было бы, если бы организатор совпал с начальником станции. Режимник это — в будущей экспедиции надежный человек самого места работы, ее порядка, учета, снабжения; хорошо, если бы он совпал с дежурным. А монтер, в полнейшем смысле этого слова, это тот, которому придется уже развертывать работу, это — строитель. 

Станция, кроме практической, режимной, трудовой и организационной работы, ведет и теоретическую подготовку, жадно всасывая все, что есть по намеченным выше трем линиям. На дело мобилизации таких сведений, книг, людей со специальной подготовкой (на помощь) выделяется 

СЕКРЕТАРЬ.

Вот в общих чертах скелет организации. В основу комплектования и выборности кладется 

СТАЖ, 

самый реальный: сдача пробы, выполнение работы, аккуратное выполнение режима, а в будущем — удачно проведенная работа по экспедиции.

Наши традиции выковывались всей нашей историей, историей нашей революции. 

Тюрьма, каторга, ссылка нас приучили к уменью обходиться с самым небольшим количеством средств и быть сравнительно опрятными и закаленными. Война н революция дала второй и уже массовый закал нашему активному человеческому материалу.

Ссыльные дебри сталкивали нас лицом к лицу с абсолютным безлюдьем, с полярным кругом, с ужасающей нищетой, но не одна сотня людей явилась прекрасными культурными установщиками гиблых мест.

Вспомним на ряду с этим смельчаков-переселенцев, уезжавших из голодной России нищими и явившихся прекрасными колонизаторами Волги, Урала, Сибири и Севера.

На наших глазах вырастают шеренги революционных хозяйственных воротил. Они лично или дружным коллективом двигают большие дела. Грядущие годы смотрят на нас вызовом. 

На изготовку!

К победе!

НОВАЯ КУЛЬТУРНАЯ УСТАНОВКА

(Тезисы доклада А.К. Гастева на Всероссийском Культсовещании при ВЦСПС). 

I. Вопрос о культуре должен быть поставлен на базе начинающегося возрождения хозяйства СССР, а не как чисто, идеологический вопрос.
II. Культура должна выковываться лишь как производное или отражение хозяйственных побед и усилий.
III. Истоками новой культуры надо считать индустрию, войну, революцию, государственность и аграрный характер страны.
IV. Черты новой культуры проявляются и в дальнейшем еще больше должны проявляться, главным образом, в процессе хозяйственно-инициативного творчества. 
V. Это хозяйственно-инициативное творчество, однако, идет и будет идти в рамках социалистической государственности. Отсюда особый государственный характер хозяйственной культуры.
VI. Хозяйственно — географическим графиком культуры является 

ПЛАН ЭЛЕКТРИФИКАЦИИ.

VII. Как оборотная сторона этого графика вырастает и должна еще более вырастать особая 

НАРОДНАЯ ЭНЕРГЕТИКА.

VIII. Эта народная энергетика в своем целостном выражении предстает как известная система, как 

НОВАЯ КУЛЬТУРНАЯ УСТАНОВКА.

IX. Программа этой культурной установки представляется в следующих качествах:

острая наблюдательность,
точная изобразительность,
упорная воля,
двигательная культура,
выдержанный режим,
трудовая политехника,
сжатая организация,
хозяйственная изворотливость,
гибкая социальная установка.

X. Постепенно, шаг за шагом, под влиянием развертывающейся действительности вырабатывается особый тип человека, обладающий этими качествами. Необходимо ставить нашей общественной задачей воспитание особых людей, 

КУЛЬТУРНЫХ АГЕНТОВ, 

которые обладали бы этими качествами в особом концентрированном выражении.

XI. Современная школа с ее закрытым, хотя бы и «трудовым» режимом, не в состоянии вырабатывать этих агентов. Для их выработки требуется постоянная практическая 

ТРЕНИРОВКА 

и особые жизненные 

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ МАНЕВРЫ.

XII. Необходимо формировать особое 

НАРОДНОЕ ДВИЖЕНИЕ

на основе этой тренировки и особенно 

ЮНОШЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ,

заражая то и другое постоянной 

ХОЗЯЙСТВЕННОЙ РАЗВЕДКОЙ, ХОЗЯЙСТВЕННОЙ ЭНЕРГИЕЙ и ХОЗЯЙСТВЕННЫМ УСПЕХОМ, 

обозначившимися в жизни.

XIII. Для молодежи должны быть сорганизованы особые 

СТАНЦИИ КУЛЬТУРНОЙ УСТАНОВКИ, 

в которых при строгом режиме реальном упражнении создавались бы вышеперечисленные культурные качества, необходимые для хозяйственной инициативы и победы.

РЕЗОЛЮЦИЯ

по докладу тов. ГАСТЕВА «О новой культурной установке» от 3-го октября 1923 г. 

Культсовещание союзов, заслушав доклад тов. Гастева «О новой культурной установке», приветствует работу ЦИТ’а в этой области и рекомендует профорганизациям поддерживать новое течение и проводить его в своей культработе. Совещание просит ЦИТ и КО ВЦСПС разработать вопрос о практическом проведении принципов новой культурной установки в текущей союзной культработе.