• Александровский сад
• Казанский сквер
• Воронихинский сквер
• Михайловский сквер
• Старо-манежный сад
• Ново-манежный сквер
• Екатерининский сквер
• Пушкинский сквер

Невский проспект, как важнейшая градообразующая магистраль Санкт-Петербурга, объединяет не только застройку вдоль его многокилометрового луча. В зоне его архитектурно-пространственного и социокультурного влияния находятся пересекающие его улицы, мосты и примыкающие к нему площади, дворы, скверы и сады, целые кварталы, чью историю, художественный облик и образ жизни населяющих их горожан невозможно оторвать от Невского проспекта. Вместе они составляют совершенно особый архитектурный и историко-культурный ареал Санкт-Петербурга - уникальный и неповторимый. Городским скверам и садам в этом пространстве принадлежит особая роль. Ветвистые кроны деревьев, зеленые массивы газонов и кустарников, многоцветные клумбы и цветники перемежают каменное однообразие этой главной парадной магистрали Петербурга, делая ее более живой, привлекательной и нарядной. Сады и скверы, живущие в этой части города, имеют богатейшую историю, которая неотделима от истории Петербурга и от всего культурного прошлого и настоящего Северной столицы.

Наша книга посвящена зеленому убранству Невского проспекта, главным образом той его части, которая, кажется, так хорошо знакома каждому петербуржцу и представляет одно из самых драгоценных звеньев в ожерелье общественных садов Санкт-Петербурга. Речь пойдет о восьми зеленых массивах. Прежде всего — это Александровский сад, раскинувшийся перед южным и западным фасадами Адмиралтейства, партерный сквер перед главным фасадом Казанского собора и его старший сосед, приютившийся в полуовале великолепной Воронихинской решетки. Мы познакомимся со знаменитым благодаря архитектурному и скульптурному окружению Михайловским сквером на площади Искусств, а также с Екатерининским сквером, одним из самых любимых петербуржцами, обязанным своим названием и происхождением прославленному монументу российской императрицы Екатерины Великой. Нас также ждет встреча с двумя миниатюрными скверами - у Михайловского манежа и в центре Манежной площади. И, наконец, наше знакомство с садами Невского проспекта мы завершим в дорогом каждому петербуржцу скверике на Пушкинской улице, у подножия первого в Петербурге памятника гению российской поэзии А.С. Пушкину.

Все эти сады и есть герои нашего исторического повествования. Хотя, справедливости ради, отметим, что только три из них обращены непосредственно к Невскому проспекту — Александровский сад, венчающий исток Невского, а также Екатерининский и Казанский скверы, эффектно разорвавшие красную линию застройки в среднем его течении. Другие пять почти не видны с проспекта, но находятся практически рядом с ним, в зоне его культурно-пространственного притяжения. Двигаясь по Невскому, мы всегда чувствуем их присутствие за фасадами кварталов, осязаем их сквозь перспективные разрывы примыкающих к проспекту соседних улиц, ощущаем их благотворное влияние среди повседневной сутолоки и суеты. Озабоченный деловыми или житейскими проблемами горожанин, утомленный впечатлениями турист, оказавшись на Невском в районе Знаменской площади, у Караванной улицы, на теневой стороне проспекта, около Аничкова моста или у башни Думы, нет-нет да и свернет к одному из близлежащих скверов, где непременно найдет время для краткого отдыха или размышления о быстротекущем времени...

Решение представить историю этих восьми петербургских садов в одной книге было вызвано не только фактом их включенности в архитектурно-пространственную структуру Невского проспекта, но и принадлежностью к определенному историческому типу городских общественных садов, имеющих черты функциональной и стилистической общности. Именно по этой причине читатель не найдет в книге отдельных глав, посвященных садам Воронцовского и Аничкова дворцов, садам Педагогического и Екатерининского институтов, Мариинской больницы, бульварам на Большой и Малой Конюшенных улицах, вдоль фасада Гостиного двора или садику у собора святых Петра и Павла. Это сады частные (дворцовые, усадебные, ведомственные) или просто формы озеленения улиц. Функциональное назначение этих садов в прошлом во многом определило как судьбу, так и особенности их планировки, стилистику садового и декоративно-художественного убранства, состав древесных и цветочных насаждений и, наконец, ту атмосферу, которая и доныне принципиально отличает их от публичных городских садов Санкт-Петербурга.

Мы обязательно вспомним о них по мере нашего движения по Невскому проспекту. Здесь лишь отметим тот факт, что дворцовые, усадебные, а затем и ведомственные сады, появившиеся в Петербурге вскоре после его основания, развивались вместе с городом на Неве на протяжении всего XVIII и в начале XIX столетия. Они и стали предшественниками публичных садов и скверов, передав им во второй половине XIX века эстафету в генезисе садово-паркового искусства Петербурга. С этой точки зрения, весьма показательна картина эволюции зеленого убранства Невского проспекта, которая наглядно разворачивается на фоне уже без малого трехсотлетней его истории.

Начало этой истории, как и начало нашего главного проспекта, связано с закладкой на левом берегу Невы 5 сентября 1704 года Адмиралтейской крепости-верфи. Именно Адмиралтейство, оформленное высокой башней с курантами и шпилем, уже в первой четверти XV111 века определило точку отсчета будущей главной магистрали Северной столицы, которая сразу задумывалась как озелененная "першпектива".

Согласно мнению ряда исследователей, Невский не сразу стал главной улицей города. Первоначально это была просека в болотистом лесу, называемая "Першпективой", или "Большой першпективной дорогой". "Першпективая", "прошпективая" или "перспективая дорога" понималась как прямая и широкая магистраль (от лат. perspicere — проникнуть взором, видеть насквозь). Первой заботой при ее прокладке стало устройство дренажных канав для отвода излишней воды. Особенно заболоченными были места в районе нынешних Казанского собора, Михайловской улицы и, далее, в районе Гончарной и Тележной улиц и, еще более, на участках между Литовским проспектом и Александро-Невской лаврой, представлявших собой непрерывную цепь болот.

Регулярное устройство "першпективной" дороги, начавшееся по воле Пет¬ра I почти одновременно с двух сторон: от Александро-Невского монастыря и от Адмиралтейства, длилось, примерно с 1710 года, несколько лет. Первый отрезок — от Мойки до Фонтанки — был окончен к 1715 году. Затем работы продолжались на участке от Мойки до Адмиралтейства.

К этому времени относится любопытная история, изложенная известным петербургским историком П.Н. Столпянским и наглядно иллюстрирующая то внимание, с которым царь-строитель относился к сохранению в своем "новом парадизе" естественно-природного окружения. Она связана с появлением близ будущего Невского проспекта так называемых Переведенческих слобод, в которых селили "мастеровых людей" с семьями, переведенных после указа 1710 года в строящийся Петербург из Центральной России. Две из них расположились вдоль Глухого протока, нынешнего канала Грибоедова, остальные заняли участок между Глухим протоком и современной Садовой улицей. Между этими слободами и Невской перспективой тянулась полоса болотистого леса, запрещенного специальным указом для порубки под страхом смертной казни или жестокого наказания. "В 1721 году, — пишет Столпянский,- должно было «поставить караул на лугу, который между першпективой и сада Ее Величества Государыни Екатерины Алексеевны и от Фонтанной реки до Мьи речки». Таким образом, все пространство по левую сторону нынешнего Невского проспекта (идя от Адмиралтейства), от Мойки и до Фонтанки должно принадлежать к сапам императрицы, и здесь посторонние, простой обыватель не смел даже прогуливаться — предупреждать такие прогулки и должен был устраиваемый караул. Заодно, этот же караул должен был наблюдать и за той березовой рощицею, которая начиналась у нынешней площади Казанского собора, перекидывалась через Глухой проток или Кривуши (Екатерининский канал) и оканчивалась близ нынешнего Аничкова дворца, наиболее возвышенной точки этой местности, стоявшей, положим, всего-навсего на 10,5 фута над уровнем моря. Петр Великий скоро заприметил эту рощицу и велел считать ее заповедною, но ... велик был соблазн для поселенных здесь же, неподалеку, переведенных из России плотников, столяров и прочих мастеровых людей, живших в Переведенской слободе, разбитой в 6 улиц, на пространстве между нынешнею Казанской улицею и Екатерининским каналом. И таяла мало-помалу березовая рощица, а свежие пни, появлявшиеся то тут, то там, чуть ли не каждое утро, свидетельствовали о произведенной порубке. Был сделан повальный обыск, и вышло решение, решение быстрое, без дальнейших проволочек, и жестокое не только по нашему времени, но показавшееся таковым и для ближайших сотрудников Петра I: «повесить всех, у кого найдены срубленные деревья». Императрица Екатерина I сумела — повествует предание — умягчить царя: виновники избегли виселицы, но зато их беспощадно били батогами на большой дороге, носившей гордое название «большая перспектива» — нынешний Невский проспект" (цит. по: П.Н. Столпянский. Петербург. Как возник, основался и рос Санкт-Питербурх. СПб. 1995. С. 228,229).

Из приведенного выше отрывка можно сделать несколько важных выводов и наблюдений. Во-первых, с самого своего рождения Невский проспект был уже как будто обручен с рощами и садами. Сюда, к главной въездной дороге Петербурга, на большом участке от Мойки до Фонтанки, по воле Петра должны были, с одной стороны, выходить рукотворные императорский сады, с другой, — заповедная березовая роща, строжайшим образом оберегаемая властями от вырубки. И хотя меры по сохранению естественно-природного убранства, возможно, были весьма круты, но и по сей день мы, неизбежно вспоминая о них, примеряем их к нашему времени, когда встают вопросы о сносе зеленых насаждений в историческом центре нашего города. Так или иначе, но приведенный рассказ П.С. Столпянского подтверждает мысль о том, что именно в богатом зеленом убранстве видел основатель нашего города будущее Невского проспекта.

В ряде указов Петр Великий постоянно напоминал о пользе садов, всячески поощрял желающих сажать деревья и растения около своих городских домов. Бывая за границей, царь привозил семена различных растений и собственноручно сажал на невских берегах, в том числе на Аптекарском острове, дав, тем самым, начало будущему Ботаническому саду. Настоящим увлечением Петра I стало преобразование пустынных городских окрестностей: Крестовского, Каменного, Елагина и Петровского островов, Екатерингофа, — подаренных состоятельным вельможам, родственникам и приближенным царя для их освоения.

Неудивительно, что озеленение территорий вокруг дворцов и особняков в первой половине XVIII века стало своеобразной модой. Вслед за царскими Летними садами в центре столицы возникают усадьбы, окруженные изысканным зеленым убранством. В 1712 году огромный участок на берегу Фонтанки, расположенный южнее усадьбы фельдмаршала Б.П. Шереметева, Петр I подарил своей супруге Екатерине; тогда же здесь возвели деревянный дворец с регулярным садом, получившим название "Итальянский". В 1721-1723 годах по проекту архитектора Н. Микетти на месте деревянного строится каменный дворец, при этом изменениям подвергается и планировка сада. В ее преобразовании участвовал садовый мастер Олаф Удельфельдт, а с 1730 года — архитектор М.Г. Земцов. Итальянский сад, занимавший огромное пространство вдоль трассы современного Невского проспекта от Фонтанки до Знаменской улицы (ныне улица Восстания), представлял собой типичный образец регулярного парка.

На рубеже 1710-х- 1720-х годов садоводческая страсть подсказала Петру мысль оформить "Большую Прешпективую" вплоть до реки Фонтанки березовыми аллеями. Ее восторженно описывает камер-юнкер Ф.-В. Берхгольц, прибывший в Россию в июне 1721 года в составе свиты герцога Голштинского: "С самого начала мы въехали в длинную и широкую аллею, вымощенную камнем и, по справедливости, названную проспектом, потому что конца ее почти не видно. Она проложена только за несколько лет и исключительно руками пленных шведов. Несмотря на то что деревья, посаженные по обеим ее сторонам в три или четыре ряда, еще не велики, она необыкновенно красива по своему огромному протяжению и чистоте, в которой ее содержат (пленные шведы должны каждую субботу чистить ее), и делает чудный вид, какого я нигде не встречал" (цит. по: Неистовый реформатор / Иоганн Фоккеродт. Фридрих Берхгольц. М. 2000. С. 131).

Эти петровские березовые аллеи, находившиеся в общественном пользовании на протяжении большей части XVIII столетия, стали первой рукотворной формой озеленения Невского проспекта. Их можно увидеть на гравюрах Махаева, запечатлевших разные отрезки Невского проспекта в первую полувековую годовщину Петербурга.

К середине XVIII века Невский приобрел черты не просто большой дороги, но являл собой уже подлинный городской проспект, вымощенный и хорошо освещенный, оформленный с обеих сторон фасадами дворцов и частных особняков, составлявших парадный облик барочного императорского Петербурга. К нему были обращены пышные фасады елизаветинского Аничкова дворца (1741 - арх. М.Г. Земцов, ГД Дмитриев; 1750 - арх. Б.Ф. Растрелли), с огромным, обнесенным каменной стеной регулярным садом с оранжереями, прудами, фонтанами, беседками и крытыми аллеями, занимавшим значительную территорию вдоль Невского от Фонтанки до Садовой улицы. В перспективе Невского проспекта на участке между Глухим протоком и Мойкой возвышался видимый со всех концов столицы шпиль каменной церкви Рождества Богородицы, окруженной регулярным садом в ограде, представлявшей собой деревянную решетку на крытых железом кирпичных столбах. В 1752-1754 годах на углу Невского проспекта и набережной Мойки по проекту архитектора Б.Ф. Растрелли возводится Строгановский дворец с обширным внутренним двором. Кроме того, облик Невского проспекта в это время формировали многочисленные усадьбы, располагавшиеся как вдоль самого проспекта, так и по берегам пересекавших его рек и протоков. От левого берега Мойки они доходили до Казанской улицы, а от Фонтанки — до Садовой улицы и Загородного проспекта. Почти все они представляли собой типичные городские усадебные комплексы с дворцом или домом, располагавшимся порой в глубине участка, и обширными садами и огородами, которые во владениях богатейших вельмож нередко представляли собой изысканные произведения садово-паркового искусства. С ними в те годы, без сомнения, был связан образ жизни богатых петербургских обитателей, которые в короткую пору северного лета имели возможность оставаться на лоне рукотворной природы, не удаляясь далеко за город. Именно эти частные, дворцовые или усадебные, сады, во множестве распространившиеся в Петербурге середины — второй половины XVIII века, предопределили название Садовая для многих улиц центральной части города, некогда сплошь утопавшей в зеленом убранстве частных усадеб петербургской знати. Сегодня об этом напоминают лишь сады Воронцовского и Юсуповского дворцов — единственные островки живой природы на Садовой улице.

Но если в XVIII веке устройство садов и парков стало поистине модой, кота все богатые вельможи считали это делом своей чести, искали в нем удовлетворение тщеславного соревновательного чувства, то начало следующего столетия отмечено постепенным забвением заветов Петра I об обязательном разведении в столице садов и парков. В условиях зарождения процессов капитализации городской земли их устройство стало восприниматься как излишняя роскошь. Так, уже в начале следующего XIX столетия счастливые годы гармоничного сосуществования города и природы неожиданно быстро стали клониться к закату.

Однако этому процессу предшествовал короткий, но самый блистательный период в истории петербургской архитектуры, значительно преобразовавший облик Северной столицы, заложивший основы для будущего развития городских садов и парков. Огромное влияние на развитие петербургского градостроения в целом оказало крупнейшее историческое событие нового столетия — Отечественная война 1812 года и победоносные заграничные походы русской армии 1813-1814 годов. Мощный общественный подъем, вызванный победой над Наполеоном, предопределил начало новой эпохи в истории зодчества столицы, связанной с рождением классических архитектурных ансамблей, преобразовавших городское пространство, включивших в него целое ожерелье парадных площадей, предназначенных для всенародных гуляний, военных парадов, триумфов и ликований. Созданные блестящей плеядой архитекторов, прославивших Петербург лучшими произведениями зодчества, именно новые городские площади стали пространственной основой для возникновения в центре столицы, вокруг Невского проспекта, общественных садов и скверов.

На 1820-е — 1830-е годы выпадает пик творческой деятельности гениального архитектора К.И. Росси, подарившего Невскому проспекту неувядаемые ансамбли Михайловской и Александрийской площадей, в архитектурном пространстве которых большая роль была отведена новому типу садового убранства — городским скверам.

Особенно решительный и сокрушительный удар по дворцовым и усадебным садам Петербурга нанес строительный бум середины и второй половины XIX века, преобразовавший облик Невского проспекта, да и всей столицы Российской империи. Именно в эту эпоху произошли коренные изменения архитектурно-пространственной структуры Петербурга, наследниками которой мы являемся и сегодня, прежде всего в той его части, которая называется историческим центром.

Естественный рост и приток населения в Петербург, особенно усилившийся в пореформенное время, породил проблему дефицита земли и жилья. Попытки найти ее решение в итоге привели к преобразованию структуры городской застройки, в которой стремительно сократилась доля частных дворцов и усадеб. На их месте вырастали новые жилые кварталы с элементами развитой общественной инфрастуктуры. Более интенсивное использование земли в строительных целях привело к разукрупнению и дроблению частных владений в центральных кварталах Петербурга и практически повсеместному преобразованию территорий, некогда занимаемых садами, огородами и хозяйственными дворами, в многоэтажную поквартальную жилую застройку доходного типа.

И если еще в XVIII столетии мы и шагу не сделали бы по главной городской магистрали, не увидев какой-либо сад при доме знатного вельможи, то уже в 1830-е годы нашему взору открылась бы совсем иная картина. Взглянем хотя бы на знаменитую литографическую панораму Невского проспекта, созданную по рисункам B.C. Садовникова.  Здесь мы уже почти не встретим садов и скверов, обращенных непосредственно к так называемой красной линии проспекта. Плотная застройка в одну линию поглотила либо отодвинула сады вглубь участков, изредка сохранив их в перспективе боковых улиц.

Во второй половине XIX - начале XX века Петербург был уже так плотно застроен, что озелененных участков в центре города практически не оставалось. В этом отношении характерную картину дают документы Городской думы:"...то там, то сям на городских улицах трещали под топором столетние липы, дубы, березы, прадедовские сады исчезали, вместо них на образовавшихся пустырях воздвигались каменные громады. Насаженные по обеим сторонам улиц деревья тоже были срублены, как не приносящие никакой пользы, а только загораживающие окна домов и мешавшие уличному движению. Началось систематическое древоистребление. Каждый свободный уголок, покрытый травкой, кустиками, безжалостно покрывался булыжником. Бульвары, небольшие скверы застраивались, как не приносящие дохода. Всеми овладело безумное желание вывести из города какую-либо растительность и заковать его в один камень" (цит. по: Известия С.-Петербургской городской думы. 1907. № 6. С. 1007,1008).

Вместе с переменами архитектурного облика Невского проспекта и прилегающих к нему кварталов, произошедшими на рубеже XVIII и XIX столетий, открывается новая глава и в истории его благоустройства. В 1800 году по распоряжению Павла I вдоль Невского проспекта на участке от Мойки до Фонтанки началось создание двух бульваров. В 1802-1803 годах согласно повелению Александра I их заменили одним бульваром из лип, устроенным по проекту архитектора И.Е. Старова садовыми мастерами Ф. Ляминым и М. Прокопиным. Бульвар возвысили над уровнем мостовой и к нему против мостов и поперечных улиц пристроили ступенчатые сходы. Правда, через два года участок бульвара рядом со строившимся Казанским собором ликвидировали. А в 1819 году от бульвара посреди проспекта совсем отказались, но осуществили рядовые посадки деревьев вдоль новых гранитных тротуаров Невского. Около пятисот лип перенесли в рядовые рабатки. Посадки прерывались Екатерининским каналом и поперечными улицами. Против Гостиного двора создали пешеходную аллею с дорожкой, а перед входом в здание Голландской церкви, перед Лютеранской церковью Святого Петра, костелом Святой Екатерины, Армянской церковью. Казанским собором, на участке между зданием Публичной библиотеки и Аничковым садом, а также перед Аничковым дворцом деревья высажены не были.

Вся рядовая посадка просуществовала до 1841 года, когда по повелению императора Николая I была ликвидирована. Любопытно отметить, что все снятые деревья не уничтожили, а передали в Летний сад. Рядовые посадки вдоль Невского проспекта восстановили только в 1897 году, да и то лишь на участках перед Казанским собором и у Гостиного двора. Через два года в связи с устройством сквера перед Казанским собором древесная рядовая посадка была ликвидирована; насаждения перед Гостиным двором сохранились (Сведения о посадках вдоль Невского проспекта взяты из кн.: "Сады и парки Санкт-Петербурга. XIX-начало XX века (городское садовое хозяйство). М.-СПб. 2004. С. 223-227).

Вплоть до 1830-х годов аллеи и бульвары оставались фактически единственными формами общественного зеленого убранства Петербурга и Невского проспекта. Публичных садов, открытых для посещения всем слоям общества, в то время почти не существовало. Справедливости ради нужно сказать, что в конце царствования Екатерины II несколько садов и парков уже были объявлены общедоступными. В их число входили Первый и Второй Летние сады, два Итальянских сада (Первый и Второй), висячий сад Аничкова дворца, Юсуповский сад на Садовой улице, сад Таврического дворца, два Ботанических сада (на Аптекарском острове и на левом берегу Фонтанки у Обуховского моста на месте бывшего Константиновского училища), сад при Академии художеств на Васильевском острове, сад барона Фредерикса "на берегу речки Петровки на Петербургской стороне", сад Безбородко на берегу Невы недалеко от Охты. "Кроме этих садов столица имела Петровский (по-видимому, имеется в виду парк у Петровского дворца на Петровском острове. - Н.В.), Елагинский парки и превосходный Строгановский сад-парк, любимое место гулянья петербуржцев по праздникам" (Цит. по: Известия Санкт-Петербургской городской думы. 1907. №6. С. 1006,1007).

Изменения, происходившие в экономической, социально-политической и культурной жизни России во второй половине XIX века, отражались и на облике главной городской магистрали. Обеспокоенная численной ограниченностью общественных садов, потребность в которых росла пропорционально росту населения, Городская дума все более сосредоточивалась на поиске мест для садов. В условиях, когда свободных участков для них в столице уже не оставалось, городские власти вынуждены были искать выход, используя пространства площадей, участки бывших крепостных гласисов, засыпанных прудов и каналов, а также промежутки, или разрывы, в плотной городской застройке. Эти разрывы мы можем встретить еще и сегодня в историческом центре, когда средний из трех стоящих рядом домов отступает от красной линии, образуя своего рода "карман" — небольшой свободный участок между двумя боковыми корпусами. Наши предки стремились использовать эти "карманы" для создания новых островков зелени в каменных лабиринтах Петербурга, мы же сегодня, напротив, безжалостно заполняем их новыми каменными строениями.

Прогрессивным новшеством этого периода городского паркостроения стало привлечение к созданию городских общественных парков, садов, скверов, бульваров специалистов-ботаников, опытных садоводов, цветоводов. В этом процессе неоценимую роль сыграло Императорское Российское общество садоводства. Специалисты и ученые на заседаниях Общества и в специализированных изданиях ставили вопросы о применении научных методов распространения и условий приживаемости зеленых насаждений в городской среде, об изучении почв, о деревьях и кустарниках, наиболее подходящих для петербургского климата, о пользе или вреде использования для поливки растений воды из артезианских колодцев, о защите садов и многие другие. Общество проводило большую просветительную работу, выступая с лекциями, организуя городские, всероссийские и международные выставки садоводства, издавая научные статьи в ряде сборников и журналов. По инициативе Общества готовился многотомный труд под названием "Свод русской литературы по садоводству". По предложению вице-президента Общества в Александровском саду была возобновлена давняя традиция размещения пояснительных табличек со сведениями о том или ином растении. Важным видом деятельности Общества было проведение конкурсов на лучшие проекты городских садов и скверов. Активная деятельность ученых садоводов, их участие в проектировании, содружество архитектора и опытного, высокообразованного садовника привело к развитию ландшафтного искусства, где "органически соединяется художественное (образное) познание жизни с творчеством по законам красоты. В сферу деятельности ландшафтного искусства входит объемно-пространственная организация различных территорий с помощью компонентов природного ландшафта, архитектурных и инженерных сооружений. Ландшафтное искусство тесно связано как с биологическими науками (экологией, дендрологией, почвоведением), так и с архитектурой, опирающейся на инженерные науки" (цит. по кн.: И.О. Боговая, Л.М. Фурсова. Ландшафтное искусство. М. 1988. С. 3-5).

Завершив наши рассуждения, обратимся к приемам сегодняшнего решения проблем состояния и развития городских садов и парков, зажатых и уничтожаемых наступающей уплотнительной застройкой, иногда гибнущих в условиях воздушной среды, перенасыщенной выхлопными газами. К сожалению, некоторые горожане, забывая о том, что без садово-парковых посадок город задохнется от копоти и пыли, позволяют себе ломать кусты сирени, ветки старинных деревьев, уничтожать узорчатый рисунок цветников, выкапывать из клумб только что высаженные цветы, чтобы посадить их у себя на балконе или отвезти на дачный участок.

Среди наших горожан и даже среди некоторых специалистов в области архитектуры бытует мнение, что рукотворные зеленые насаждения вообще городу не нужны, мешая, главным образом, восприятию архитектуры. Они как будто и не замечают их благотворного влияния на нашу жизнь и наше восприятие красоты. Уберите зелень, и что мы увидим, что почувствуем? Да, откроются фасады наших замечательных архитектурных шедевров, но какими же скучными и унылыми станут протяженные магистрали улиц и обширные пространства площадей, перегруженные нескончаемыми потоками транспорта. Представим себе на минуту город без покрова этих зеленых портьер: закопченные здания, отсутствие чистого воздуха — вот то малое, что ожидает нас при сплошной застройке города, лишенного связи с живой природой. Однако кроме экологического аспекта эта проблема имеет и собственно эстетическую основу. Санкт-Петербург всегда славился ансамблевостью архитектурного, скульптурного и садово-паркового убранства. Их содружество во многом определяет уникальность образа нашего города. Как поэтично и в высшей степени художественно воспринимаются фасады прославленных петербургских зданий и шедевры монументальной скульптуры сквозь золотое или изумрудное узорочье листвы. Оно особым образом окрашивает восприятие произведений скульпторов и зодчих, подчеркивая грань, соединяющую творчество природы и человека. Кроме того, зеленые острова городских садов порой напоминают нам о нас самих, об истоках нашего биологического и духовного существования на лоне естественной природы. Нельзя забывать о том, что природа первична, она, скорее всего, сохранится и без человека, а вот человек без нее вряд ли имеет шансы на существование!

К счастью, в городе есть люди, активно ратующие за сохранение его зеленого убранства. Своей непримиримой борьбой они заставляют городские власти обратить внимание на разработку мер, направленных на разрешение проблем городской среды. Сегодня мы имеем примеры, когда решительные выступления горожан спасли от застройки громоздкими павильонами бульвар на Большом проспекте Васильевского острова, садик на Каменноостровском проспекте у дома № 26/28; самоотверженно борются граждане Выборгского района за сохранение сквера на проспекте Энгельса у дома № 65. Совсем недавно инициативная группа горожан выступила с идеей приведения в порядок сквера между 2-й и 3-й Советскими улицами и Греческим проспектом. Массовый характер приняла и борьба в защиту озелененных внутридворовых участков. Активная позиция петербуржцев не осталась безрезультатной. Еще в марте 2007 года в Смольном определились с планами по наведению порядка в петербургских парках и скверах. Составлена адресная программа по их благоустройству в установленные сроки, в которую включено 47 зеленых объектов общей площадью 343 га. Инициативу исполнительной власти поддержали и депутаты Петербургского ЗАКСа, утвердившие в начале 2008 года ряд поправок к закону «Об охране зеленых насаждений». Важно, чтобы эти решения не остались на бумаге, а начали работать в самом ближайшем будущем, способствуя не только сохранению, но и распространению садов и парков как в историческом центре, так и на окраинах Санкт-Петербурга. Без этого у города нет будущего.

Перед тем как начать наше знакомство с садами Невского проспекта, определимся с несколькими важными понятиями. Все городские зеленые насаждения можно разделить на четыре вида: городские парки, городские скверы, городские сады и озеленение улиц (аллеи, бульвары). Городским парком называют крупный по масштабу массив рукотворных зеленых насаждений, занимающий значительную территорию (в несколько кварталов) и имеющий многофункциональный характер назначения и использования. В качестве примера приведем Александровский парк на Петроградской стороне, где на значительных зеленых площадях разместились и кафе, и театры, и зоосад, и аттракционы. Сквером называют сад, вписанный в пространственную структуру городской площади. Это и Михайловский сквер на площади Искусств, и Екатерининский сквер на площади Островского, и Казанский, и Воронихинский скверы, возникшие на когда-то существовавших площадях перед Казанским собором. Городской сад, как правило, существует в контексте одной архитектурной постройки и, в отличие от сквера, характеризуется пространственной и планировочной взаимосвязью с ней. Он может располагаться перед парадным фасадом здания (сад в курдонере), внутри двора или на иной служебной территории. В нашем случае наиболее характерный пример являют сады Аничкова или Воронцовского дворцов и другие. Отчасти этим объясняется тот факт, что Александровский сад перед фасадами Адмиралтейства, первоначально в документах именуемый сквером (так как возник на месте трех городских площадей), в итоге стал называться садом. Память о былых площадях исчезла, а планировочная взаимосвязь с комплексом Адмиралтейства со временем только окрепла. Примером четвертого типа городских зеленых насаждений являются аллеи и бульвары, издавна существующие как элементы озеленения улиц и проспектов.

В книге используются исторические наименования садов, присвоенные им в XIX столетии. Это позволяет отказаться от адресности в названиях, данных садам в советский период (Сад у Воронихинской решетки. Сквер у Казанского собора, Сквер на площади Островского, Сквер на площади Искусств, Сквер на Манежной площади), и обратить внимание Топонимической комиссии Санкт-Петербурга на необходимость возвращения первоначальных или закрепленных несколько позже названий тем садам и скверам, которые до сих пор не переименованы.

Автор выражает благодарность сотрудникам Российского государственного исторического архива, Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга, Центрального государственного архива Санкт-Петербурга, Центрального государственного архива кино-фотодокументов, особенно С.И. Вареховой, Н.А. Чекмаревой, Е.А Сунцовой, Л.Я. Федулиной за бескорыстную помощь, оказанную в поиске исторических сведений и материалов, использованных в настоящем издании. Неоценимое содействие в подготовке книги было оказано автору А.Г. Раскиным, многие годы руководившим научным сектором Государственной инспекции по охране памятников Ленинграда. Глубокую признательность выражаю также сотрудникам Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры Правительства Санкт-Петербурга: В.И. Андреевой, О.М. Кормильцевой, Т.И. Николаевой, O.E. Милице, Н.Г. Денисовой, В.Д. Мавринскому, Ю.Ю. Бахаревой, Д. Г. Шишкиной, Н.В. Марушиной, фотографам В.Ф. Егоровскому, С.А. Шмидту. Отдельно благодарю за деятельное участие в подготовке настоящего издания П.С. Канайкина, А.Б. Шестакову, а также В.И. Савика. Большую пользу в работе над книгой принесли материалы, опубликованные в издании ЦГИА СПб: Сады и парки Санкт-Петербурга. XIX — начало XX века (городское садовое хозяйство. М. 2004). Сведения о жизни и творчестве архитекторов, упомянутых в данной книге, взяты в основном из издания: Архитекторы-строители Санкт-Петербурга середины XIX — начала XX века. Справочник. Под общ. ред. Б.М. Кирикова. СПб. 1996).