Василий Блаженный (историческая справка)

Среди памятников московского зодчества «Покровский, что на рву» собор занимает исключительное место в истории всей русской архитектуры как по своему художественному значению, так и по тому историческому событию, память о котором он предназначен был увековечить.

После блестящей победы, одержанной под руководством московского князя Дмитрия Донского на Куликовом поле в 1380 г., начинается новый этап в истории русского государства. Победа над врагом, который более ста лет жестоко угнетал русский народ и считался до того времени непобедимым, сплотила русский народ вокруг Москвы, сделала ее притягательным центром для всех отдельных, раздробленных земель обширной русской территории.

Последовательное объединение этих земель вокруг Москвы и укрепление экономической и политической связи между ними в течение последующего столетия способствовали дальнейшему развитию общерусской культуры на основе растущего сознания единства русского народа.

Развитие русского национального искусства XVI в., связанного в своих истоках с народным искусством, явилось естественным следствием сложения русского национального централизованного государства. В этих условиях русская архитектура XVI в. создает ряд выдающихся произведений, составляющих гордость нашего государства.

Именно в это время сооружаются монументальные храмы-памятники, которые призваны были увековечить особо выдающиеся события в жизни русского государства. Таковы церковь Вознесения в селе Коломенском, церковь Иоанна Предтечи в селе Дьякове и Покровский собор, что на рву в Москве.

Таким образом, на первое место выдвигается задача мемориальная — создание необыкновенного, выразительного архитектурного образа — динамичного, стремительного и, вместе с тем, торжественного и монументального, который был призван выразить идеи совершенно иного характера, нежели статичный образ прежних кубических храмов.

Эти монументальные храмы-памятники в своем идейно-художественном содержании отражают новые прогрессивные государственные идеи и в необычайных архитектурных формах, идущих из глубин народного творчества, стремятся выразить общенародный патриотический подъем в связи с окончательной победой над вековым врагом и созданием единого могучего русского государства.

Это идейное содержание с исключительной силой и выразительностью отражено в архитектурно-художественном образе храма-памятника — Покровского собора на Красной площади в Москве.

Постройка Покровского собора относится к тому периоду в истории России (середина и вторая половина XVI в.), когда наступает решительный момент оформления централизованного феодального государства и превращения его в многонациональное.

Основным условием образования многонационального государства было наличие одной более развитой в политическом отношении народности, вокруг которой сплачивались остальные. «В России роль объединителя национальностей взяли на себя великороссы, имевшие во главе исторически сложившуюся сильную и организованную дворянскую военную бюрократию» (Сталин. Марксизм и национально-колониальный вопрос. Стр. 17. Изд. 1939 г.).

Это было подготовлено ростом производительных сил страны и централизацией государственной власти. «Однако о национальных связях в собственном смысле слова едва ли можно было говорить в то время: государство распадалось на отдельные земли, частью даже княжества, сохранявшие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т. д. Только новый период русской истории (примерно с XVII в.) характеризуется действительно фактическим слиянием всех таких областей, земель и княжеств в одно целое. Слияние это вызвано было не родовыми связями... и даже не их продолжением и обобщением. оно вызывалось, усиливающимся обменом между областями, постепенно растущим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок» (В. И. Ленин. Соч. Т. I. Стр. 73. Изд. 1935 г.).

Выходом для товаров всероссийского рынка в зарубежные страны служили великий Волжский путь, связывавший восточную Европу через Каспийское море с рынками Азербайджана и Ирана, а также Камский путь на Урал, ведший в богатую пушниной Сибирь и через Тюмень — в торговые города Средней Азии (Самарканд, Бухару и Хиву). Казанское же царство, образовавшееся на средней Волге, мешало развитию русской торговли со всеми этими странами, тормозило процесс созидания Русского государства, представляя постоянную угрозу его восточным границам. Поэтому борьба Руси с Казанским царством, затруднившим свободу торговли с Востоком, началась еще XV в. Многократные походы русских войск на Казань в продолжение свыше ста лет не имели успеха. Иван Грозный три раза предпринимал походы с целью овладеть Казанью. Первый поход продолжался с 11 декабря 1547 г. по март 1548 г., второй — с 20 ноября 1549 г. по 25 марта 1550 г. Оба они окончились неудачей, и только третий, начатый 3 июля 1552 г., завершился 1 октября штурмом Казани и разгромом противника. В честь этого события в Москве по возвращении из Казанского похода Иваном Грозным и был воздвигнут мемориальный памятник — «Покровский, что на рву» собор, более известный под названием храма Василия Блаженного (ныне музей — филиал Государственного Исторического музея).

Близ глубокого рва, вырытого еще в 1508 г.[Ров этот глубиною в 8 и шириною в 11 м был засыпан в конце XVIII в.] и соединявшего реки Неглинную и Москву для усиления защиты Кремля со стороны Красной площади, стояла церковь Троицы, около которой Иван Грозный по возвращении из Казанского похода 1552 г. приказал воздвигнуть семь деревянных церквей, соименных тем святым, память о которых праздновалась в дни решительных боев под Казанью.

Этот ансамбль деревянных храмов просуществовал всего три года. Уже в середине 1555 г. они все были разобраны, и вместо них, как повествует летопись, царь «велел заложити церковь Покров каменну о девяти верхех, который был преже древян, о Казаньском вятии, у Фроловскых ворот надо рвом, придел к той же церкви живоначалной Троицы надо рвом Николу чудотворца Вятского; а преже сего за два годы заложена бысть едина Троица, и государь веле прибавити к той же церкви Покров Пречистей и приделы» [Полное собрание русских летописей. Том XIII, первая половина. VIII. Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. СПб. 1904 г. (7063—1555). О заложении церкови, стр. 255.].

Так как все эти столпообразные храмы имели целью отметить отдельные эпизоды борьбы и конечную победу Москвы над Казанским царством, то все они и были поставлены на едином основании. Переходы связывали их друг с другом. Не случаен был и выбор места для постройки этого памятника — не внутри Кремля, а в торговой части, в «новом» городе, только в 1534—1538 гг. обнесенном каменными стенами.

Как уже говорилось выше, целью вековой борьбы за Казань было освобождение великого Волжского пути для торговли с Востоком. Летописец так повествует об этом.

«. . . Казанцы учиниша самовольство от лета 6953-го (1445 г.) и от месяца Иулия 7-го числа ... царь Мамутяк, пришед ис Курмыша, Казань взял, а Казаньского князя Азыа убил и сам на Казани вцарился. И оттоле нача царство быти Казаньское, а прежние великие князи Русские от Рюрика обладающе и дани емлюще по Волге и до Хвалиньского моря и по Каме» [Никоновская летопись, стр. 251.].

Одновременно с развитием торговли, содействуя этому развитию, во времена Ивана IV шло большое расширение территории России, бурно росли города с их ремеслами, повышался общий хозяйственный и культурный уровень страны. Подъем национальной культуры естественно отразился и на архитектуре. Русскими зодчими был построен ряд прекрасных храмов в разных местах страны.

Строителями «Покровского, что на рву» собора были два русских зодчих, имена которых стали известными только в 1896 г., благодаря стараниям неутомимого исследователя памятника И. И. Кузнецова. В рукописном сборнике «Летописец XVII века», хранящемся в настоящее время во Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина, им была найдена запись следующего содержания: «Благочестивый царь Иоанн пришед с победы Казанския в царствующий град Москву. И совет благ совещаша со отцем своим митрополитом Макарием и со всеми святители. Поведа им и обещание свое, еже в кая времена и в которого святого день памяти, многие великия дела и победы быша на татар и взятие града Казани, и которого месяца дни число настоящего святого и в тех святых имена вскоре поставиша церкви древяны седмь престолов иже быти. И окрест осмаго большаго престола церкви каменные близ мосту Фроловских ворот надо рвом и потом дарова ему Бог дву мастеров русских по реклу Постаника и Барму и быша премудри и удобни таковому чудному делу. И по свету светительску повеле им здати церкви каменны заветные 8 престолов, мастеры ж божиим промыслом основаша 9 престолов. Не яко же повелено им, но яко же по бозе разум даровася им в размерении» (См. снимок с рукописи, лист II).

Эта находка окончательно опровергла легенду, по которой авторство собора приписывалось какому-то итальянскому зодчему.

Следует указать на разногласие, которое мы находим в официальной летописи, известной в науке под именем Никоновской, и в мало известном рукописном «Летописце». В последнем имеются такие подробности, как указание на имена зодчих, изменение ими по своему усмотрению числа приделов и т. д., что свидетельствует о близком знакомстве автора с описываемыми им событиями. Дошедший до нас «Летописец XVII века» является видимо копией какого-то хронографа половины XVI в. Никоновская же летопись, представляющая официальный правительственный документ более позднего времени, отметила только существующую композицию храма в 9 приделов.

Материал, употребленный зодчими для постройки Покровского собора, состоял из известкового камня, кирпича двух размеров, черепицы, цветных кафелей и железа полосового и листового. Все эти материалы служили не только для технических целей, но и для декорации здания. Совершенно оригинальной чертой строительной техники было исполнение орнаментальных украшений на месте, после их выкладки. Особенно это заметно на порталах главного придела, орнаменты которых пересекаются случайными, по отношению к украшениям, швами кирпича. При общем замысле, композиция всех трех порталов имеет существенные различия в деталях. То же самое можно отметить и в декорации стен отдельных столпов: сохраняя общую основную композицию, каждый столп имеет свое собственное, отличное от других, оформление.

Известковый камень применялся в фундаментах и цокольной части храма, а также в сильно выступающих декоративных частях, которые было трудно делать из кирпича. Кроме того, из белого камня делались и такие части постройки, которые по замыслу строителей должны были контрастно выделяться на красной кирпичной кладке стены. Таким образом, в своем первоначальном виде Покровский собор был красный кирпичный с белокаменными деталями, подобно кремлевскому Архангельскому собору, построенному в 1505—1509 гг.

Так как в России древнейшим и наиболее хорошо освоенным строительным материалом было дерево, то и в XVI в. подавляющее большинство зданий (домов обывателей и храмов) были деревянными. Но если жилища обывателей были довольно скромных размеров, то возводимые храмы достигали значительной величины. В писцовых книгах XV в. часто можно встретить описание «великих» деревянных храмов 70-метровой вышины. Строительные приемы, логичные в дереве, создали свои собственные оригинальные формы декоративных перекрытий. К числу их следует в первую очередь отнести шатровое, которое при замене дерева новым строительным материалом перешло и в каменное зодчество. Одним из первых воздвигнутых в Московском княжестве каменных шатров, уцелевшим до наших дней, является шатровое завершение Покровского храма 1513 г. в бывш. Александровой слободе.

В связи с задачей постройки комплекса обетных каменных столпообразных храмов, поставленной перед зодчими в 1529 г. отцом Грозного, великим князем Московским Василием III, появляется в подмосковном селе Дьякове пятистолпный храм. Дьяковский храм покоится па низком каменном стереобате и состоит из центрального, очевидно несколько ранее построенного столпа, к которому близко пристроены еще четыре. Все сооружение объединено трехсторонним притвором в единый ансамбль. Как главный столп, так и все приделы имеют характерную форму восьмериков, поднимающихся от самой замли, — обычную для деревянных храмов того времени. Самые силуэты отдельных столпов Дьяковской церкви носят пирамидальный характер, который получается от убывающих рядов кокошников при переходе к более узкому восьмерику барабана главы.

Идея Дьяковского храма, взятая за основу двумя гениальными русскими зодчими — Бармой и Постником, претворилась в совершенно новый, исключительный по замыслу и выполнению памятник, в каждой детали которого видна ярко выраженная самобытность творчества этих двух выдающихся русских мастеров XVI в.

Прежде всего они очень умело использовали место, отведенное для постройки. В Дьяковском храме, стоящем на высоком обрывистом берегу Москвы-реки, достаточно было очень низкой каменной платформы, чтобы храм доминировал над округой. Здесь же, на Красной площади, среди многочисленных деревянных построек в виде лавок, ларьков, крытых столов для продажи и пр., зодчие подняли самые храмы на высокий каменный подклет, чтобы их столпы доминировали над всем торгом. Высота каменного подклета Покровского собора у южного столпа 6,15 м, у западного 6,37 м и у северного 5,10 м, а высота всей постройки до креста 60 м.

Девять столпов Покровского собора размещены на платформе подклета следующим образом. В центре ее поставлен самый большой храм, заканчивающийся шатром. Вокруг него, по странам света, расположены четыре восьмерика меньшего размера. Между ними по диагонали стоят еще четыре столпа, но они значительно меньше предыдущих. Вся эта стройная группа из девяти столпов имеет не случайные, как в Дьякове, а строго пропорциональные размеры и взаимные соотношения, видимо заранее продуманные строителями. Вероятно, у строителей собора были либо чертежи, которые до нас не дошли, либо модели сооружаемых зданий, как у строителей Самаркандских мечетей. Указание на это можно найти хотя бы на стенах подклета Успенской церкви XVI в. в городе Александрове, где на белокаменной кладке сохранились рисунки, сделанные острым инструментом. На этих рисунках изображен ряд мотивов, близких к мотивам Покровского собора.

Анализ пропорций рассматриваемого памятника, сделанный проф. Д. П. Суховым, обнаружил интересное соотношение отдельных частей здания между собой. «Если построить треугольники, вершиной упирающиеся в нижний конец креста, а основанием имеющие ширину каждой башни, то мы получим подобные между собою треугольники. Если взять крайние точки основания собора и ту же верхнюю точку у креста центральной главы и построить на этих точках один треугольник, а другой треугольник построить на основе трех средних башен, то мы получим опять два подобных треугольника. Это построение архитектурных пропорций кажется очень простым и доступным и могло быть в то время легко применено». (Доклад Д. П. Сухова, рукопись). Эта гармония пропорций, выявленная Д. П. Суховым (лист XV), существует не только в главных основных формах памятника, но и в его сравнительно мелких деталях. Умелое применение крупного и мелкого лекального кирпича дает разнообразные и богатые профили, найденные на освобожденных от позднейших наслоений опорных столбах подклетной части здания (лист XXIX).

Черты деревянного зодчества, отмеченные в церкви села Дьякова, сохранились и в произведении Постника и Бармы. Абсида центрального шатрового храма имеет трехгранную форму, типичную для деревянного прируба. Такие же формы трехгранных прирубов с внешней стороны, но полукруглые внутри, имеют северный и южный столпы. Наконец, четыре больших столпа имеют в плане восьмигранник, подобно столпам Дьяковского храма, при этом ребра их граней декорированы рельефными кругами, передающими в камне характерные формы торцов бревенчатого сруба (лист XLI).

Строительство всего комплекса шло довольно быстро, и к осени 1559 г. все части здания, за исключением шатра центрального храма, были готовы. «Месяца Октября в 1 день священы церкви приделы в новом городе у Фроловского мосту, которые ставлены на возвещение чюдес Божиих о Казанском взятье, в которые дни Божиа помочь и победа была православному царю над басурманы: храм живоначалные Троица, Вход во Иерусалим, Николае Великорецкий, Киприан и Устинья, Варлам Хутыньский, Олександр Свирский, Григорей Великия Арменеи. А на священие был царь и великий князь и царица его и царевичи Иван и Федор Ивановичи, и брат его князь Юрьи Васильевичь, и цари Казанские, Олександр и Семион, и множество бояр, а свящал Макарей митрополит всея Русии со всем священным собором. А болшая церковь средняя Покров того году не совершена» [Освящение церквей новых. Дополнения к Никоновской летописи (7067—7068), стр. 320.]. Главный храм был закончен и освящен в следующем 1560 г.

Подклет собора, над которым возвышался ансамбль из девяти храмов, имел для каждого отдельного столпа массивные основания, соединенные между собой сводами. Внутри подклета под его массивными сводами были устроены помещения для хранения различных ценных вещей и денежной казны. Известно, что в главной, центральной части подклета до 1595 г. хранилась государственная «великая казна»; там же имелись и небольшие отдельные кладовые, вероятно сдававшиеся внаем богатым горожанам. В 1595 г. была попытка поджечь со всех концов Москву и похитить хранившиеся под собором ценности. В летописи об этом событии сказано так: «Того же году враг ненавидя добра роду человеческому, вложи мысль в человецы в князя Василья Щепина да в Василья Лебедева и в их советников, что зажечь град Москву во многих местех, а самим у Троицы на рву у Василья блаженного грабити казну, что в те поры была великая казна, советников же ево в те поры Петру Байкову с товарыщи решоток не отпирати [Концы улиц Москвы в XVI в. на ночь запирались решетками, у которых дежурили сторожа.]. Бог же не хотя видети провославных крестьян в конешной погибели, тех окаянных Бог и объяви, и их всех пиреимаху и пыташа, они же в том все повинишася; князь Василья и Петра Байкова с сыном на Москве казнили, на пожаре главы им отсекоша, а иных перевесиша, а достальных по тюрьмам разослаша» [Русская летопись по Никонову списку. СПб. 1792 г. Часть VIII, стр. 29.].

Открытая ходовая платформа, на которой стояли все девять отдельных храмов, соединенные между собой крытыми сводчатыми переходами, сравнительно рано получила деревянные крыши, что видно на рисунке Августа Мейерберга, бывшего в Москве в 1662 г. посланником римского императора Леопольда (лист II). Это добавление, вызванное условиями климата, частично изменило первоначальный замысел зодчих, скрыв наружную обработку нижних частей отдельных храмов и внутренних междупридельных переходов.

О наружном виде собора современник-летописец говорит: «. . .поставлен бысть храм каменный преудивлен различными образцы и многими переводы, на одном основании девять престолов». Для декоративной обработки его наружных стен строители пользовались мотивами выдающихся образцов национального зодчества. Одни из них сохранились, другие до нас не дошли, но представление о них мы все же имеем по старинным рисункам и миниатюрам лицевых рукописей.

Как уже отмечалось выше, общность идеи многостолпного обетного храма связывает зодчество Постника и Бармы с выстроенным незадолго перед этим храмом в селе Дьяково. В конструкции внутренних переходов от внешних стен к световой главе центрального столпа, в машикулях наружных декораций, в мотиве устройства кокошников у подножья шеи главного шатра — вперебежку с малыми распорными кокошниками — во всем этом имеется несомненное сходство с подобными же мотивами Дьяковской церкви. «Стрелы» четырех восьмериков и угловые двухгранные контрфорсы, помещенные поверх кокошников у четырех главных столпов, стоящих по странам света, имеют аналогию в Вознесенском храме 1532 г. села Коломенского. Пониженные угловые закомары, вызывающие особое кровельное перекрытие собора, и связанная с ними внутренняя конструкция из «псковских» арок, дающая лишнюю «ступень» при переходе от стен храма к центральным столпам, были применены в соборе Рождественского монастыря в Москве, выстроенном по обету первой жены Грозного — Анастасии Романовны, умершей в 1560 г. Необыкновенное многообразие декоративных мотивов, обособливающих один придел от другого, и завершение их разнообразной формы и рисунка главами указывают на исключительную творческую фантазию строителей собора, которая наиболее ярко проявилась в оформлении центрального Покровского храма. Каждая грань его шатра богато украшена цветными кафелями и группой из шести кокошников, а ребра граней фигурным кованым железом. На его звездчатом, сильно выдвинутом основании когда-то стояли восемь небольших декоративных каменных главок (сняты в конце XVIII в.); они хорошо видны на рисунках Мейерберга и Олеария (лист II).

Весь восьмерик под шатром разбит отдельными карнизами со сложными профилями на три яруса. Первый от основания шатра состоит из четырех рядов кокошников, из которых верхний ряд (более мелкие кокошники) имеет килевидную форму. Средний ярус украшен на гранях сильно выступающими балясинами с насаженными на них рустами; стороны его обработаны тройными глубокими нишами, с окнами в средней нише. Нижний ярус имеет гульбище с массивными столбами, на которых покоится верхняя часть, украшенная рядами фронтончиков. На это гульбище изнутри собора ведет каменная лестница в толще стены.

Архитектура четырех больших столпов, расположенных по странам света, видна от самой земли, кроме второго яруса, теперь закрытого обходной галереей. Ярусы этих столпов, разделенные разнообразной формы карнизами, постепенно суживаясь, переходят в световой восьмерик, накрытый куполом. Среди этих четырех приделов выделяется особо богатой обработкой своих наружных частей западный, во имя Входа в Иерусалим. Над его поясом со «стрелами» и окнами расположен ряд машикулей с сильно вынесенным карнизом, на котором также когда-то стояли четыре декоративные каменные главки. Уширение площадки, помимо главок, позволило дать более выразительные ряды кокошников, переходящие к узкому световому восьмерику, увенчанному меньшей, против других, главой.

Четыре столпа меньшего размера, расположенные по диагоналям, украшены тройным рядом кокошников, идущих вперебежку под шейкой главы. Они отличаются друг от друга разнообразными украшениями своих глав, подобных которым нет ни в одном другом памятнике архитектуры. Все эти столпы, расположенные на открытой платформе, обеспечивавшей свободное обходное движение вокруг всего ансамбля, были связаны между собой коробовыми сводами, перекрывавшими внутренние переходы между приделами и центральным храмом Покрова. Среди всех этих перекрытий выделяется одно — между центральным храмом Покрова и западным приделом во имя Входа в Иерусалим — в виде плоского кессонированного кирпичного потолка с небольшим подъемом в середине, создававшим впечатление особой легкости. Это — совершенно исключительный для XVI в. пример плоского перекрытия, не имеющий образцов ни в русской, ни в западно-европейской архитектуре до самого конца XIX в.

В своем первоначальном виде здание, воздвигнутое Постником и Бармой, простояло недолго. В 1587 г. умер 88-летний «блаженный» Василий, тело которого было похоронено у восточной стороны собора. Через год, в 1588 г., над его могилой был построен особый храм, примкнувший к северо-восточной части подклета собора. Для его постройки были разобраны мешавшие арки подклета и лежавшая на них часть террасы, от которой сохранился только узкий проход.

От первоначальной декорации внутреннего убранства собора XVI в. также ничего не сохранилось. Причиной этого прежде всего была польская интервенция, длившаяся до 1612 г., а за ней грандиозные пожары 1626, 1635, 1668 и 1737 гг., во время которых все дерево, начиная с крыш и оконных рам и кончая иконостасами, утварью и иконами, уничтожилось без остатка огнем. Если в XVII в. вследствие ряда пожаров был уничтожен весь первоначальный интерьер, то взамен него появился другой, отличный от старого, да кроме того прибавилось много нового, частично изменившего и наружный вид памятника.

Около 1680 г. над северо-западной частью придела Василия Блаженного надстроили второй этаж на уровне террасы подклета и в нем поместили еще одну церковь, впоследствии превращенную в ризницу собора. Над могилой умершего в 1589 г. второго московского юродивого Иоанна в 1672 г. в юго-восточном углу собора была построена одиннадцатая церковь, еще более изменившая план собора и характер его восточного фасада. Для постройки ее была заложена одна из арок подклета, а ко второй, открытой арке примкнута невысокая абсида. В это же время, в конце XVII в., при освобождении Красной площади от стоявших на ней 13 церквей, престолы их и культовый инвентарь были также размещены в подклетах собора. Почти одновременно расширился и придел Василия Блаженного пристройкой к нему нового Ризоположенского храма, что еще более изменило восточный фасад собора, а над открытыми частями платформы подклета, имевшей деревянную кровлю, взамен деревянных перекрытий были устроены кирпичные своды с распалубками на каменных фигурных столбах, стоявших на парапете террасы. Эти перекрытия примкнули другой своей стороной к переходам, выстроенным Постником и Бармой между приделами, и образовали общую крытую галерею, которая накрыла всю ходовую террасу памятника. Над открытыми ступенями лестниц XVI в. появились крыши на ползучих арках; четыре восьмигранных шатра, крытых черепицей, украсили лестничные площадки.

Звонница собора, имевшая прямоугольное основание и открытый звон, подобно сохранившейся в селе Вяземах, близ Москвы, была перестроена в шатровую колокольню. Ее первоначальная форма хорошо видна на рисунках Мейерберга и других путешественников XVII в. При перестройке в ней от XVI в. сохранились только стены четверика, лестница в толще стены, следы абсид и старый перспективный портал.

Окно восточной стены получилось из наполовину заложенного проема царских врат. Абсиды старого храма были снесены и на образовавшемся четверике поставлен восьмерик, заканчивающийся шатром с небольшой главкой. На восточной стене четверика до сих пор видны обрубленные концы железных связей уничтоженной алтарной части древнего храма.

К этой же эпохе относится роспись внутренних стен, сводов галереи и внутренних переходов, а также пестрая окраска наружных стен и главок. Многоцветная раскраска сильно изменила первоначальный вид памятника, частично деформируя его строгие архитектурные формы. Примером этого может служить хотя бы глава восточного столпа, украшенная рядами полукруглых валов. Хотя этих валов — нечетное число, но они окрашены в чередующиеся между собой два контрастных цвета. Для сохранения чередования один из валов разделили пополам и на нем появились оба тона.

После многочисленных пожаров, от которых собор сильно пострадал; в последней четверти XVIII в. приступили к капитальному ремонту собора. Ремонт продолжался целых три года (с 1781 по 1784 г.) под руководством архитектора Яковлева; во время этого ремонта сильно изменился первоначальный вид памятника. Арки подклетов были заложены, и в них с западной стороны собора были устроены квартиры причта. Старинный фигурный цоколь собора был частично уничтожен и заменен новым, с более грубыми профилями. Уничтожена была и верхняя часть придела Василия Блаженного, в которой помещалась отдельная церковь. На месте уничтоженного придела устроили палатку для ризницы, которая существует и до сих пор. Нижняя площадка южного крыльца с западной и южной сторон была заложена высоким белокаменным цоколем, так что ступени сохранились только с восточной стороны. Внутри собора поверх древнего пола, который в южном столпе был из массивных дубовых брусков (в виде паркета), а в остальных приделах из кирпича, уложенного в елку, по подсыпке сделали каменный пол из мячковской лещади. Вследствие этого пол храма повысился на 0,50 — 0,70 м, изменив пропорции промеров дверей и скрыв нижние части декоративных украшений порталов. Во время этого же ремонта была уничтожена сделанная в 1683 г. керамическая надпись из 560 изразцов, которая опоясывала весь собор по верхнему карнизу.

* [На ней рельефными буквами желтоватого цвета по голубому фону было начертано следующее: «Божиим благоволением и Пречистые Богородицы милостию, и всех Святых молитвами повелением Благочестивого Царя и Великого Князя Иоанна Васильевича всея России, лета 7062 году (1554) начата созиданием сия церковь Покрова Пресвятыя Богородицы, да на том же основании восмь церквей: Вход в Иерусалим, Живоначальный Троицы иже во святых отец наших трех патриархов, Александра, Иоанна и Павла Нового, Святых Священных мученик Григория Великия Армении и Киприана и Святыя мученицы Устины и Преподобных Александра Свирского, Варламия Хутынского и великого Чудотворца Николая. И поставлена бысть сия святая церковь егда сам Христолюбивый Царь Иоанн Васильевич всея Русии со всеми своими воинствы ходил в Казань и многих там поби и разори и град взя и царя Казанского с мурзами привезе в Москву. А при сыне Его Благоверном Государе Царе и Великом Князе Федоре Иоанновиче всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержце и по благословению святейшего Иоакима Патриарха Московского и всея Русии та церковь починена и росписана колокольня и главы железные и покрыты дощатым железом разными обращами и полужены церкви и паперты покрыты черепицею». «Книга запис. достоп. вещ. Моск. Покровск. Собора», стр. 16.]

Отдельные кафели надписи сохранились и находятся в экспозиции в нижнем ярусе внутри здания. Кроме этой надписи, реставраторами XVIII в. были уничтожены все восемь небольших главок, стоявших у основания главного шатра и видных на рисунках и гравюрах XVII в., а также четыре главки западного столпа, стоявшие на далеко вынесенном карнизе над машикулями восьмерика. Следы их оснований сохранились; во время последних реставраций была найдена верхняя часть одной из них. На картине художника Гильфердинга, хранящейся в музее храма Василия Блаженного, они хорошо видны (лист XXXVII).

В таком виде собор простоял до 1812 г. Во время занятия французскими войсками Москвы внутренние помещения собора сильно пострадали, в подклетах были устроены конюшни, оставшиеся на месте ценности были расхищены. При отступлении из Москвы Наполеон отдал приказ начальнику артиллерии Ларибасьеру уничтожить собор, но это приказание осталось невыполненным, и памятник уцелел. После изгнания французских войск с 1813 и по 1817 г. производилось обновление крыш, оконных рам и всего внутреннего убранства собора. Одновременно были уничтожены многочисленные ларьки, лавки и дома, облеплявшие храм со всех сторон. Освободившаяся площадка была выровнена, со стороны спуска к Москве-реке были устроены подпорные стенки из тесаного дикого камня с чугунной решеткой наверху. Средний шатер, поливные рельефные украшения которого были частично утрачены, обшили железом и пестро покрасили. В таком виде он был замерен архитектором Рихтером и вошел в его издание [Рихтер. Памятники древнего русского зодчества (текст Забелина и Дубенского).]. Крытый железом шатер простоял до девяностых годов XIX в., когда во время реставрационных работ, начатых академиком архитектуры А. М. Павлиновым и законченных академиком архитектуры С. У. Соловьевым, ему был возвращен первоначальный вид. Что же касается всех остальных частей памятника, то они остались без изменения, сохранив наслоения более поздних эпох. Нижние части подклетов собора с заложенными арками, находясь в руках духовенства, были использованы частично под торговые помещения, а с западной стороны — под двухэтажные жилые помещения и квартиры служащих собора.

После Великой Октябрьской социалистической революции начались под руководством архитектора Д. П. Сухова реставрационные работы по выявлению, на строго научных основах, первоначальных форм здания. Первые работы свелись к выявлению подлинного профиля цоколя XVI в., который был выложен из камней высотой в среднем 0,16 саж. К сожалению, реставрационные работы XVIII в. заменили обветшавший цоколь XVI в., необыкновенно изысканной формы, более грубым и более массивным, который совершенно не давал ни малейшего представления о шаблонах Постника и Бармы. После долгих поисков в одном из отсеков подклета, превращенного квартирантами в дровяной сарай, у южного крыльца был обнаружен древний профиль, аналогичный которому вскоре был найден в противоположном конце подклета. Этот сложный и богатый профиль, как впоследствии оказалось, проходил по всем столбам галереи и крылец. В процессе работ выяснилось, что основной массив храма был выстроен раньше, а затем, когда здание дало усадку, приступили к возведению галереи и крылец, столбы которых, примкнутые к основным стенам собора, частично закрыли цоколь и украшения стен. Постепенно начав с раскрытия арок между столбами, реставратор перешел внутрь подклета, где были найдены интересные детали, до тех пор никому неизвестные, началась очистка стен и куполов от поздней записи масляными красками. Многочисленные шаблоны, выемки и выступы на стенах отдельных столпов подтвердили прогноз Д. П. Сухова, что сначала стены храма не предназначались для украшения их живописью, которая покрыла стены собора только в XVII в. В процессе работы постепенно выявляется первоначальный замысел гениальных зодчих XVI в. Постника и Бармы «с товарищи».

«Того ж году повелением царя и государя и великого князя Ивана зачата делати церковь обетная еже обещался в взятие Казанское, Троицу на Покрови сем приделов еже именуется на рву, а мастер был Барма с товарищи» («Летописный сборник» XVII в., стр. 598).

На основании летописных данных можно предположить, что главным мастером этого исключительного памятника был Барма, о котором, к сожалению, не сохранилось больше никаких сведений. Что же касается его товарища Постника, то известно, что он был пскович, звали его Иван Яковлев. Подобно другому знаменитому русскому зодчему XVI в., Федору Савельеву Кошо (Кононову), он был «городовых и церковных дел здателем» и по окончании постройки Покровского собора послан был в Казань, где строил каменные стены и башни казанского Кремля.

Василий Блаженный является выдающимся произведением русской национальной архитектуры. В нем собраны и отражены достижения творческой мысли русских зодчих многих предшествующих веков.

В этом памятнике мирового значения гениальные русские зодчие Барма и Постник достигли исключительного совершенства в оригинальной и смелой композиции ансамбля, в соразмерности пропорций его отдельных частей и исключительного художественного разнообразия его декоративного убранства.

Творчески переработав наследие древнерусского зодчества, они создали прекрасный монументальный памятник, в архитектурном образе которого с необычайной художественной силой отражено величие, торжество русского народа, окончательно сокрушившего многовековый гнет монголо-татарских завоевателей, мешавших развитию русской культуры и стоявших на пути единства русского народа.

Здесь русская архитектура создала один из образцов высшего достижения народного творчества, которым может справедливо гордиться наша страна.