Приводятся биографические сведения о профессиональной деятельности мастера, рассматриваются проекты массовых жилищ (для Франции и стран с жарким климатом) и крупных жилых комплексов, анализируется архитектура сооружений для отдыха и туризма, а также учебных зданий. Уделяется внимание проблемам архитектурного образования и состоянию архитектурного проектирования в развивающихся странах. Книга предназначена для архитекторов и градостроителей.

Архитектор и его дело
Глава I. Открытие архитектуры. Жизнь и работа
Глава II. Жилище для людей
Глава III. Архитектура учебных зданий
Глава IV. Городские центры. Тулуз-Мирай - новый город
Глава V. Досуг и архитектура. Туризм и застройка зон отдыха
Глава VI. Быть преподавателем
Глава VII. Третий мир. Существо проблемы
Приложение

Архитектор и его дело

Один из крупных мастеров современности французский архитектор Жорж Кандилис написал книгу «Стать архитектором». Теперь она предлагается вниманию советского читателя.

В настоящее время проблема совершенствования подготовки архитекторов в условиях научно-технической революции приобретает большое значение, и потому появление творческой биографии известного мастера архитектуры представляет для нашего читателя большой интерес.

Кандилис увлекательно и, что особенно важно, искренне, без тени рисовки прослеживает свой путь в архитектуре, говорит о людях, которые открыли ему сущность архитектуры и сыграли определяющую роль в овладении архитектурным мастерством.

Процесс становления архитектора Кандилис разделяет как бы на два потока — воспитание архитектора и его образование. Эти потоки, протекая параллельно, постепенно сближаются, чтобы к моменту зрелости человека слиться воедино, дать обществу архитектора — человека и мастера.

Такое понимание процесса становления архитектора характерно для многих больших мастеров архитектуры. Мы находим его у советских архитекторов И. Жолтовского, В. Веснина, И. Фомина, у француза Корбюзье, у итальянца Джио Понти, у финна А. Аалто, у американца Люиса Кана, у японца Кензо Танге. Случайно ли это? Нет, не случайно. Если люди, столь различные по творческим убеждениям, но безусловные мастера, едины в понимании метода формирования архитектора, то основа этого метода закономерна. Все эти мастера архитектуры в общении с учениками на первое место выдвигали проблему воспитания архитектора, понимание им сущности архитектуры в ее связях с природой, с материальными и духовными потребностями человека и общества.

О методе обучения архитектора говорит и Кандилис, вспоминая своего профессора Дмитрия Пикиониса, который был удивительным человеком — «наставником, философом, художником, поэтом, всем чем угодно, но не архитектором в классическом понимании этого слова».

«Не было у него никакой учебной программы», он вдохновенно рассказывал о Японии, об искусстве создавать букеты, о театре, о вещах, которые на первый взгляд не имели отношения к архитектуре. Но «Япония или театр воспринимались нами, — говорит Кандилис, — как... великий урок архитектуры». Пикионис, желая чтобы студент Кандилис понял, что такое архитектура, отправляет его на остров Эгину к крестьянину Родакису, посмотреть дом, который он себе построил. И вот Кандилис описывает этот дом, крестьянина и свою беседу с ним.

Уважаемый читатель! Это описание содержательнее, богаче по мысли, по живому ощущению архитектуры, чем многие современные теоретические рассуждения, зашифрованные терминологией, собранной со страниц научных публикаций в дань «интеллектуальной моде».

Небезынтересно отметить, что ведь и Жолтовский, и Корбюзье, и Фомин, желая сделать свою мысль наиболее точной и доходчивой, обращались также к народному жилищу, поскольку из него, как из зерна, выросло все древо архитектуры.

Однако одной поэзии Пикиониса не хватало; проект, чтобы стать действительностью, должен быть осуществлен строительством, а строительство требует точных знаний. И тут Кандилис вспоминает другого профессора — Анастаса Орландоса, который был полной противоположностью Пикионису и учил всему: истории и морфологии архитектуры, архитектурной композиции, ритмике. «Один... учил нас понимать, другой — изучать», — говорит Кандилис о своих учителях.

Думается, что вот такого соединения поэзии и правды, воспитания и изучения в гармоническом единстве часто и не хватает некоторым нашим вузам и особенно архитектурным факультетам политехнических и инженерно-строительных институтов. Подготовка архитекторов широкого профиля не может быть решена простым добавлением научных дисциплин; главное лежит в «сцеплении» глубокого понимания поэтической природы архитектуры с точным знанием законов ее построения. В свое время Андрей Буров убежденно говорил, что архитектор — человек и потому не может знать все, что имеет отношение к архитектуре, но понимать он обязан все. Книга Кандилиса, отразившая его собственный путь в архитектуре, подтверждает это.

«Средства, материалы, технические методы... становятся иными,— говорит Кандилис,— но необходимые знания, способность анализировать и синтезировать, чувство, короче говоря, образ мышления остаются теми же». Мысль эта очень глубокая и своевременная.

Кандилис отрицает попытку Эколь де Боз-Ар воспитать архитектора-художника в отрыве от материальных условий. Он считает, что этот тип архитектора-художника «следует признать эклектичным, порочным в своей основе».

Но Кандилис также полагает, что и стремление воспитывать архитектора-инженера, в котором доминирует техническое начало, гоже утеряло свой смысл. «Искусство созидания предполагает синтез этих двух аспектов».

Нам близка эта мысль, поскольку советская высшая архитектурная школа строится на поисках наиболее совершенного синтетического метода воспитания и образования зодчего.

Но вот Кандилис кончает архитектурный факультет Политехникума в Афинах, получает стипендию и право поездки во Францию. Здесь он работает вместе с Корбюзье над созданием жилого дома в Марселе. Эти страницы книги, написанные участником знаменитого эксперимента, на который Корбюзье возлагал столь большие надежды начать новую эру преобразования жилищных условий путем создания дома, в котором личность и коллектив могли бы сосуществовать в гармоничном единстве, представляют для нас большой познавательный интерес. С одной стороны, они погружают нас в атмосферу благородной борьбы за гуманистическую мечту и ее неизбежной гибели в этом «безумном мире» наживы, а с другой, они утверждают живительную силу социальных идей, поскольку только они могли привести к рождению замысла, столь теоретически убедительного и гуманного.

Кандилис хорошо показывает, как профессиональная работа у Корбюзье на строительстве дома в Марселе стала для него второй ступенью воспитания и образования архитектора. Но чтобы стать мастером, надо найти свой путь в архитектуре, и Кандилис выходит на самостоятельную дорогу, посвящая свой труд благороднейшей теме «жилища для людей». Некоторое время он работает в Марокко. Глубоко понимая социальное значение жилища, он видел, что экспансия французского капитала игнорировала нужды марокканцев. В строительстве жилищ это проявлялось особенно наглядно, и Кандилис находит этому точную формулу: «В то время как возводились десять, двадцать, тридцать роскошных вилл (для французов — Н. Б.), стихийно создавались десять, двадцать, тридцать тысяч бараков (для марокканцев — Н. Б.)».

Путешествуя, он обнаруживает такую же горькую картину во многих странах, особенно в тех, куда проникает империалистический капитал США, пожирающий национальные богатства Бразилии, Чили, Аргентины, Гватемалы и других стран.

Строительство жилищ для обездоленных становится темой его работ. Кандилис не льстит себя надеждой, что его усилия могут привести к ликвидации социальной трагедии, подобно тому как об этом мечтал Корбюзье, но в его поисках жилищ, предельно экономичных, обладающих необходимым минимумом гигиенического и функционального удобства домов и квартир для тех, чей удел — бидонвили, фавеллы, «города ведьм», отражается человек, гуманизм которого не позволяет быть равнодушным к бедствиям людей.

На этом пути он много сделал, много изобрел в типологии жилища, создав ряд остроумных композиций применительно к различным климатическим условиям, разработав систему конструктивных и объемно-пространственных элементов в поисках соединения индустриальных методов и достаточной свободы композиционных комбинаций. Он открывает для себя ту безусловную истину, что современное жилище — это элемент более общей системы, что разделение архитектуры и градостроительства «становится порочным, устаревшим, неприемлемым».

Кандилис утверждает, что понятие «здоровый город» неразрывно связано с понятием «здоровое жилище». Но решение этой проблемы возможно только в обществе, в основном законе которого записано право человека на жилище и где земля и вся природа вырваны из пут частной собственности и наживы.

Поиски Кандилиса в области экономичного жилища для обездоленных благородны в личном плане, однако действительность делает неизбежным примирение с наличием обездоленных в обществе, которое его идеологи лицемерно называют «обществом равных возможностей».

Архитекторы, педагоги архитектурных вузов, все, кто любит архитектуру, прочтут книгу Жоржа Кандилиса с большим интересом и пользой для себя.

Профессор Н.П. Былинкин