В книге известного исследователя армянского искусства Нонны Степанян хронологически прослеживается путь развития художественного творчества одного из древнейших народов нашей страны от истоков вплоть до советского периода. Перед нами — первая попытка развёрнуто и широко представить историю живописи, скульптуры и прикладных искусств Армении в их целостности и взаимодействии.

Введение

ИСКУССТВО СРЕДНЕВЕКОВОЙ АРМЕНИИ
Скульптура
Стенная живопись и книжная миниатюра
Прикладные искусства

АРМЯНСКОЕ ИСКУССТВО ПОЗДНЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ И НОВОГО ВРЕМЕНИ
Прикладные искусства
Живопись XVI — XVIII веков
Живопись XIX — начала XX века

ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО СОВЕТСКОЙ АРМЕНИИ
Искусство 1920-1940 годов
Искусство 1941-I960 годов
Искусство 1960-1980 годов

Заключение
The Fine Arts in Armenia
Библиография
Список иллюстраций
List of Illustrations
Указатель имён
Сокращения, принятые в тексте

Введение

Настоящая работа является первой в советском искусствоведении попыткой целостного анализа историко-художественного развития изобразительного искусства Армении.

Армения была страной, включённой в древневосточный и — позже — античный мир, самобытность она обрела в период раннего средневековья, став в V-VII веках одной из стран, участвовавших в сложении норм христианского искусства. Основной объём национального культурного наследия армян в области зодчества, скульптуры, фрески и книжной живописи был создан за тысячелетие с IV по XV век. В период позднего средневековья культура армян развивалась в исключительно неблагоприятных условиях турецкого и персидского владычества и в течение трёх веков, с XVI по начало XIX, должна была существенно измениться, сохранившись лишь благодаря неиссякаемым родникам народного творчества.

XIX век меняет судьбу культуры и её ориентиры — восточная часть Армении входит в состав России, армяне включаются, через взаимодействие с русской культурой, в круг новых интересов, появляется профессиональное искусство нового, по сравнению со средневековым, типа. Искусство XIX и начала XX века составляет основной питательный источник искусства Советской Армении, а выдающиеся художники-армяне, работавшие на рубеже столетий, становятся основоположниками искусства Советской Армении. Но уже с первых шагов новой национальной школы обнаруживается, что обретение государственности, возможность самостоятельного развития вызывают к жизни идею возрождения и творческого использования принципов наследия далёкого прошлого. Наследие национального средневековья выявляет таящиеся в его структуре эмоционально-образные возможности и активизируется в новом контексте — оно становится компонентом современной армянской изобразительной культуры. Особенности искусства Советской Армении позволяют рассматривать весь пройденный армянским искусством путь как внутренне связанный и имеющий перспективу.

Многолетнее изучение материала подтверждало на примере армянского изобразительного искусства мысль, что единство национальной культуры создают традиции, преемственность, а её богатство обусловлено наращиванием новых черт в зависимости от исторических обстоятельств и связанной с ними реальной жизни народа, а также в зависимости от характера взаимодействия с другими культурами. Искусство, как существенная часть духовной жизни народа, представало в неразрывном единстве устойчивых черт традиции и новизны ответов на меняющиеся исторические обстоятельства.

В процессе работы мы пришли к выводу о необходимости сгруппировать определённым образом материал армянского изобразительного искусства по периодам: искусство раннего и зрелого средневековья составило первую главу, позднее средневековье и новое время — вторую, искусство Советской Армении — третью. Деление такого рода было продиктовано самой историей Армении и теснейшим образом связанного с ней материала искусства — такому делению подчинялась его проблематика.

Расположенные на территории Армении памятники времени государства Урарту и следующие за ними по времени памятники античного круга составляют предысторию нашего изложения. Подробно мы на них не останавливаемся — тысячелетие до принятия христианства в Армении изучено в первую очередь археологами.

Раннее и зрелое средневековье, начиная с прошлого века, было объектом особо пристального внимания историков искусства. Прослеживая развитие определённых тенденций, характеризуя местные школы рельефа или книжной миниатюры, мы имели поддержку в трудах как отечественных, так и зарубежных арменистов. Доклад «Развитие принципов декоративного рельефа в средневековой Армении», прочитанный в 1968 году на Всесоюзной юбилейной конференции «Искусство народов Средней Азии и Закавказья» в Музее искусства народов Востока в Москве, вошёл в качестве раздела в текст книги «Декоративное искусство средневековой Армении /153, 251/ . В докладе «Прикладное искусство средневековой Армении», прочитанном на I Международном симпозиуме по армянскому искусству в Италии в 1975 году /244/, в статье «Культура поздней античности — составная часть культуры средневековой Армении» /155/ и в разделах, посвящённых фреске, миниатюре и декоративно-прикладным искусствам армянского средневековья в опубликованной сначала в Берлине, затем — Мюнхене книге «Искусство средневековой Армении» /196, с. 234 - 336/, мы старались развивать дело, начатое до нас.

Изученность материала армянского искусства позднего средневековья была иная. Наряду с несколькими учёными старшего поколения и современными исследователями мы выступали тут в роли первых толкователей резко изменившихся по сравнению с прошлым явлений. Осознав новый этап развития армянского искусства как этап преимущественно народной творческой активности, мы изучили одну из его областей — ковроделие. Характеристика армянских ковров позднего средневековья и нового времени опубликована нами в изданной на трёх европейских языках книге «Ковры Кавказа» /240, с. 100- 129/.

XIX век и первые два десятилетия XX века в армянском изобразительном искусстве, казалось бы, были достаточно изучены, а сам материал широко представлен в музеях Армении, Москвы, Ленинграда, крупных городов РСФСР и союзных республик (в первую очередь — Грузии). Но изучен и опубликован он был преимущественно в форме монографий, посвящённых отдельным художникам. На русском языке дважды публиковались «Очерки», посвящённые этому времени и построенные как сумма творческих портретов /135, 136/. Нам предстояло, таким образом, дать целостный анализ пути армянского искусства XIX — начала XX века, а это было не просто: художники работали в городах вне Армении, характер их творчества зависел от выучки, от конкретной среды и её запросов. Национальная тема становится основой, связывающей художественные явления, и одновременно фиксируется тот широкий диапазон пластических исканий и воплощений, который наследуется и советским армянским искусством, становясь источником его нынешнего разнообразия и богатства. Наши доклады на II и IV Международных симпозиумах по искусству Грузии, посвящённые творчеству Акопа Овнатаняна и художников-армян, живших в Тбилиси /164, 156/, легли в основу осмысления материала армянского изобразительного искусства нового времени.

Изобразительное искусство Советской Армении с его обширностью и своеобразием каждого из пройденных десятилетий и невольно возникающим у исследователя- современника желанием обрисовать всё, чему он был свидетелем, оказалось сложным по-иному. Мы вступали в зону далеко не решённых вопросов и неугасших споров. Работа в качестве художественного критика, статьи и доклады по отдельным проблемам современного художественного процесса и методологии его изучения, попытки изложить с разной степенью полноты историю искусства Советской Армении в энциклопедической статье /74, с. 116-120/, в издании популярного характера /150/ и многотомном издании, посвящённом искусству народов СССР /154, 157/, создавали основу для дальнейших обобщений.

Но между всем, что было нами сделано за прошедшее 25-летие, и проблемой, которую мы перед собой поставили, существовала дистанция: не отдельный шедевр, группа памятников или развитие вида искусства, но вся совокупность сделанного в области пластических искусств должна была пройти перед нашими глазами. Далеко не всё могло найти место в нашей работе — нам важно было выявить те черты, которые обеспечивали жизнестойкость и оказались ведущими для современного искусства Армении. Основным инструментом при осмыслении материала становился отбор. Первым итогом проделанной нами работы был «Очерк изобразительного искусства Армении» /167/, представлявший в сжатой форме весь путь, пройденный изобразительным искусством Армении и изданный специально к дням IV Международного симпозиума по армянскому искусству, проведённом в Ереване в 1985 году.

Перед искусствоведом, взявшимся за целостное рассмотрение армянского изобразительного искусства, неизбежно встаёт ряд проблем, связанных со специфическими особенностями исторической судьбы народа. Назовём только две из них — «географию» армянского искусства и вопрос взаимодействий, контактов, в которые оно вступало на непростом пути своего развития.

Когда речь идёт об искусстве средних веков, круг памятников, которые следует считать армянскими, определён: архитектура, преимущественно культовая, является вместилищем фресок и скульптурного рельефа, армянский текст указывает на принадлежность иллюстрированной рукописи истории армянской книжной миниатюры. Но, двигаясь во времени, нам приходится быть осторожнее: изобразительное искусство переходит на позиции европейских школ, критерии, которые ориентировали нас в материале, сходят со сцены. Тематическая направленность искусства становится основным параметром при определении его национальной принадлежности — несколько выдающихся живописцев- армян XIX века составляют классику армянского изобразительного искусства именно потому, что природа Армении, её история, её люди становятся основной темой их творчества, — живут они и работают вне Армении.

После образования Советской Армении следует сосредоточить внимание на художниках, живущих в республике, их творчество составляет понятие «армянское изобразительное искусство новейшего времени», отражает черты нового, современного этапа истории армянского народа. Творчество художников-армян, живущих за рубежом, безусловно, связано в первую очередь с изобразительной культурой стран, где протекает их жизнь, хотя можно наблюдать определённые связи с искусством Советской Армении.

В характере изобразительного искусства Армении многое решал тот контекст, в котором оно располагалось на каждом этапе развития. Оригинальное могло быть выявлено нами наиболее ярко и убедительно при сопоставлениях: сравнительный анализ позволяет обнаружить уровень, на котором отражались основные черты мировоззрения и эпохи. Но круг сопоставлений для армянского изобразительного искусства чрезвычайно широк, в ряде случаев мы можем только называть линию взаимодействия, оставляя само сравнение за скобками или передоверяя его иллюстрации. Сказанное относится не только к истории, но и к нашему времени, к контексту советского искусства: его идейные позиции, образные качества и основные вехи характерны для искусства Советской Армении.

Искусство Советской Армении составляет часть общей картины искусства нашей страны. Отражая задачи и стилистические особенности советского искусства разных десятилетий, национальная школа вносила и вносит в искусство СССР свой неповторимый вклад. Этот вклад связан с опытом исторического развития школы. Он связан со специфическими чертами жизни народа и с личными качествами, индивидуальным творческим подвигом выдающихся армянских художников, их духовным кругозором, их интерпретацией современности.

Историко-искусствоведческим описанием этого явления и стала настоящая работа.

Единство армянской культуры, которое бросается в глаза даже впервые соприкоснувшемуся с ней человеку, всегда отмечалось исследователями. Оно покоится на нескольких основах.

Первая из этих объединяющих основ — сама природа Армении: «Айастан — карастан» (Армения — страна камня). В этом народном определении вся страна: и природа, и люди, и творения их рук.

Ландшафт страны определил черты её архитектуры. Мощными кристаллами, тяжело, монументально, навязывая и зрителю и самому пейзажу ощущение преодолённой твёрдости камня, высятся по всей Армении памятники средневекового зодчества. Каменистая почва, зубцы окружающих горных гряд и тёсаный, собранный в точные объёмы камень архитектурных памятников сливаются в единый образ.

Другой основой единства послужила историческая судьба страны. Армения, расположенная на скрещении путей между Востоком и Западом, была постоянным местом столкновений между великими империями древности и средневековья. Рим, Иран, Византия, арабы, сельджуки, монголы проходили через Армению, надолго, иногда на столетия, прерывая её культурное развитие, покрывая землю дымящимися развалинами. Вопреки всем, противостоя каждому из мощных пришельцев, народ сохранял верность своей культуре. Наряду с языком, письменностью и верой искусство было одним из столпов, опираясь на которые, можно было выстоять.

«Духовная жизнь армянского народа претерпевала большие переломы и подвергалась таким неожиданностям, что порой точно обрывалась, утеряв связь со всем предыдущим.., — писал историк Н. Адонц, — но как только утихали политические бури, миновали острые периоды невзгод и жизнь укладывалась в обычные нормы, пробуждался интерес к прошлому, начиналось изучение уцелевших от тревожных времён памятников с целью постичь связь со стариной, связать настоящее с прошлым» /9, с. XII/. Верность сложившимся образцам искусства была верностью национальным святыням и становилась стержнем духовной жизни народа.

Несомненно, третья причина единства армянского искусства на протяжении веков таилась в тех эмоционально-образных качествах, которые были заложены в нём самом. Принципы, постепенно складывающиеся в планах и объёмных композициях армянских церквей и монастырских комплексов, с их исполненными логики и энергии переходами форм, красотой и выразительностью гладких плоскостей стен, находили отклик во всех видах декоративного и изобразительного искусства. Скульптурные рельефы на зданиях, надгробные памятники и хачкары, керамика, резьба по дереву, металл — во всём обнаруживается родство с зодчеством, произведения всех искусств сохраняют стилистическое единство во внешнем и внутреннем архитектурном пространстве.

Не только архитектура служила основой для сложения ведущих черт художественного языка, не только постоянное обращение к сложившимся в каждом виде искусства традициям формообразования, к уже найденным в прошлом классическим решениям было своеобразной школой грамоты для каждого нового поколения строителей, художников, мастеров-ремесленников. Традиция не лишалась творческого начала по одной чрезвычайно важной причине: какие бы опустошения ни происходили на земле Армении, как ни складывалась бы историческая судьба и ни менялась бы карта самого географического понятия «Армения», был вид художественной активности, который никогда не исчезал — искусство создания и украшения предметов быта. Развиваясь постоянно, оно передавало навыки, скопленные предками, из поколения в поколение. В поливной керамике, коврах, вышивке, украшениях из серебра, в простых каждодневных вещах воплощалась основа основ народного миросозерцания. Они объединяли искусство Армении, составляя для него постоянный питательный источник. Профессиональное искусство всегда учитывало широкий фон народного искусства, в нём таилась возможность возрождения национальной художественной традиции после десятилетий, а иногда и столетий перерыва. Здесь можно было черпать и твёрдо определившиеся в качестве родных формы, и зрительное богатство, и цветовое разнообразие, увидеть новые варианты привычных форм, научиться умению включать в традиционные схемы новые жизненные впечатления.

Армению называют «музеем под открытым небом», и это так: архитектурные памятники и мемориальные сооружения, связанный с ними декоративный скульптурный рельеф, сохранившиеся образцы стенной живописи делают землю республики своего рода хранилищем и экспозицией шедевров культуры прошлого. Но, кроме того, в Армении есть коллекции, совокупность которых даёт полную картину развития пластических искусств в разные периоды средневековья. Это Государственный музей истории Армении, хранящий результаты многолетних археологических экспедиций, скрупулёзного собирания и изучения, Музей-ризница Эчмиадзинского кафедрального собора и новый Музей Эчмиадзинской патриархии, владеющие уникальными собраниями художественных предметов, используемых в богослужениях, наконец — Институт древних рукописей им. Месропа Маштоца (Матенадаран), в котором вместе с самими украшенными миниатюрами рукописями хранятся и их оклады, металлические и кожаные, и образцы древних тканей-набоек, сохранившиеся благодаря тому, что они использовались при переплетении рукописей. К названным коллекциям можно присоединить Государственный музей этнографии Армении в Сардарапате.

В этих хранилищах становится особенно очевидным, что разные виды искусства средневековой Армении, вступая в определённую стилистическую связь, постоянно обнаруживают созвучие друг с другом. Разделять их в соответствии со спецификой можно, лишь постоянно помня об их чрезвычайной слитности. В скульптурном убранстве архитектурных сооружений, рельефах, входящих в ансамбль средневековых храмов и монастырских построек, можно проследить отражение тех же черт, что и в декоре одновременных бытовых предметов. То же привлечение орнаментики, то же понимание масштаба в отношениях декора к форме, но в приложении к другим функциям, те же мотивы, то же понимание сюжета и его трактовки в соответствии с иным назначением переходят с пергамента рукописи на каменные стелы-хачкары. Листами рукописей можно атрибутировать и изделия, использовавшиеся в церковной службе.

Разумеется, это поразительное сходство имеет и массу модификаций и отклонений: следует помнить, что нередко наращивание новых черт, переход от одного периода к другому намечались сначала в одном каком-либо виде искусства и лишь позже переходили в другие, вытесняя сложившийся там стереотип. Сказанное относится и к характеру восприимчивости к влиянию искусства соседних стран: оно могло обнаружиться сначала в прикладных видах творчества, а потом перейти в искусства изобразительные и наоборот. Образцом анализа одновременных явлений разных видов искусства с целью выявления их сходства могут служить работы С. Дер-Нерсисян, в частности её монография, посвящённая монастырю Ахтамар на озере Ван, и статья о серебряном складне киликийского царя Хетума II, хранящемся в Государственном Эрмитаже /209; 211, т. 1, с. 705 - 721/.

Интерес к армянской средневековой культуре в России и Европе до XIX века носил спорадический характер. Лишь развитие в XIX веке таких отдельных ветвей науки, как библейская археология и текстология, привлекло внимание исследователей к памятникам культуры средневековой Армении. Своего рода переломным моментом стало опубликование в 1836 году монахами армянского католического монастыря св. Лазаря в Венеции Комментариев Ефрема Сирина с пространными цитатами из «Диатессарона» — давно разыскиваемой учёными-текстологами сводной версии («Гармонии») канонических евангелий, составленной в промежутке между 150 и 170 годами н. э. Татианом и позже отвергнутой христианской церковью. Текст этот, написанный на греческом и переведённый, возможно, самим автором, на сирийский, считался исчезнувшим. Опубликование больших отрывков из него в армянском филологическом журнале «Базмавеп» дало новый ход розыскам — отрывки из «Диатессарона» позже были обнаружены в коптских рукописях и т. д. /188/.

Никогда не прекращавшаяся научная деятельность армян-филологов и историков, традиционно работавших при патриархиях, вышла на арену общеевропейских гуманитарных исследований. Армянские источники стали привлекаться как ценнейший материал при изучении раннехристианской культуры.

В своих опубликованных в 1925 году лекциях по истории изучения Востока в Европе и России В. В. Бартольд особо отмечал роль французского ориенталиста М. Броссе, первым опубликовавшего в России в 1840 году каталог хранящихся в библиотеке Эчмиадзинской патриархии средневековых армянских рукописей /26, с. 292/. Предисловие Броссе к этому каталогу /31/, с его вдумчивыми характеристиками армянской истории и культуры, послужило толчком для введения армянского языка в университетские филологические курсы. Созданный в Москве представителями семьи Лазаревых Институт восточных языков сыграл первостепенную роль в деле подготовки отечественных востоковедов, среди них — кавказоведов и арменистов /23/.

На 1890-е годы падает в России начало планомерного изучения армянского искусства и архитектуры. Первой публикацией средневековой книжной живописи Армении, дающей представление о её характере, был изданный в июле 1886 года в Журнале министерства народного просвещения труд В. В. Стасова «Армянские рукописи и их орнаментация», незамедлительно переизданный на армянском языке в Тифлисе /146/. Через год, по инициативе графини П. Уваровой, Стасовым был издан альбом «Славянский и восточный орнамент», где армянские рукописи составляли отдельный раздел /145/. Публикации памятников армянского зодчества были связаны с именем Н.Я. Марра; ежегодные археологические экспедиции, начатые им в 1892 году в «мёртвом городе» Ани, столице Армении времён династии Багратидов, были прерваны только событиями первой мировой войны и позднее обобщены им в монографии «Ани: книжная история города и раскопки на месте городища» /102/. Вся деятельность Н. Я. Марра как учёного, воспитавшего плеяду блестящих кавказоведов разного профиля и привлекшего внимание к богатейшему культурному наследию Кавказа, Армении в первую очередь, была обращена в наши дни. Работы Н.Я. Марра и сегодня носят характер классических источников /119/.

Изучение армянского средневекового зодчества в Европе начала XX века приводит к публикации фундаментальной работы Й. Стриговского, рассматривавшего архитектуру Армении в её взаимодействиях с Западом /246/.

К 1933 году относится публикация статьи С. Дер-Нерсисян, посвящённой анализу четырёх концевых миниатюр VII века знаменитого Эчмиадзинского евангелия 989 года /211, т. 1, с. 533-558/. По существу, начиная с этой статьи и по сегодняшний день каждая публикация С. Дер-Нерсисян несёт для историка искусства открытие и урок в плане методологии исследования отдельного памятника и культуры всего региона. Особо следует отметить профессиональный диапазон С. Дер-Нерсисян, одинаково мастерски выступающей в жанре научных статей и монографических исследований, в качестве автора больших научных каталогов зарубежных собраний средневековых армянских рукописей, как популяризатор армянской культуры и искусства, как автор и составитель роскошных альбомов с обширным сопровождающим текстом историко-культурного характера.

Основные научные статьи и доклады С. Дер-Нерсисян по искусству Византии и Армении были изданы к её 80-летию в двухтомнике, содержащем и полный список работ учёного /211, т. II, с. 167-170/.

В обилии конкретного материала декоративной скульптуры, миниатюры, фресковой живописи и прикладных искусств армянского средневековья нас ориентировали труды историков, среди которых первыми назовём Г. Овсепяна, Т. Тораманяна, И. А. Орбели, Б. Н. Аракеляна. Особое место среди них принадлежит Лидии Александровне Дурново (1885 - 1963), не только чьи печатные труды, но и многолетний контакт с которой передавал автору настоящей работы из рук в руки неоценимый опыт учёного медиевиста старшего поколения. Позиции Л.А. Дурново в оценке искусства средних веков, её метод исследования, описания и анализа памятников, её желание осмыслить историю армянского искусства как единое целое служили для автора настоящей работы образцом. В нашем предисловии к посмертной публикации работ Л. А. Дурново специально отмечается их ценность как трудов искусствоведа в первую очередь. Л. А. Дурново была учёным, для которого анализ художественных качеств памятника являлся краеугольным камнем и конечной целью усилий /58, с. 7 - 15/.

Нисколько не умаляя заслуг других исследователей, мы должны сказать, что именно работами двух выдающихся женщин-учёных — Л.А. Дурново в нашей стране и С. Дер-Нерсисян за рубежом — средневековое искусство Армении вошло в историю мирового искусства и составило в нём отдельную страницу, постоянно привлекающую к себе внимание и научных кругов, и самых широких слоёв художественной общественности.

Искусство средневековой Армении интересовало и интересует исследователей как у нас в стране, так и за рубежом главным образом потому, что оно было «ранним». И, естественно, его изучение, при разработанности искусствоведческого изучения начальной эпохи христианства в искусстве стран Средиземноморья, шло под углом освещения связей, сходства с уже оценёнными величинами: Армения и Сирия, Армения и Грузия, Армения и Византия, Армения и раннесредневековые школы Европы, Армения и искусство балканских стран — эти аспекты рассмотрения возникали в первую очередь. Армения включалась как периферийная зона в работы искусствоведов, посвящённые ведущим культурам христианского мира. Отметим в этом плане в первую очередь классическую работу В. Н. Лазарева «История византийской живописи» /92. т. 1. с. 97 -100, 132-133, 186-189 и 250-252/.

Но параллельно публиковались труды собственно арменистов как у нас, так и за границей, и среди них следует выделить большие серии альбомов и монографий, издаваемых в Италии по инициативе Римского университета и Миланского политехнического института, где планомерное изучение и публикация памятников архитектуры и связанного с ней скульптурного рельефа и фресок средневековой Армении велись с целью прояснения генезиса форм европейской архитектуры /214/. Эти исследования, уже около 20 лет ведущиеся совместно с Институтом искусств Академии наук Армянской ССР, послужили основой для организации международных симпозиумов по армянской архитектуре и искусству, первый из которых был созван в Италии, в Бергамо, в 1975 году. Материалы прошедших симпозиумов (второй состоялся в Ереване в 1978, третий — в Италии, в Виченце, в 1981, четвёртый — в Ереване в 1985, пятый вновь в Италии в 1988), опубликованные в виде сборников докладов, «Актов», сборников тезисов и отдельными брошюрами — докладами на русском и европейских языках, стали весомым вкладом в арменистику/33, 181, 191, 192/. Симпозиумы привлекли к армянской культуре и искусству средних веков новый интерес широкой общественности.

Культура и искусство средневековой Армении изучаются в нашей стране систематически и целенаправленно. Институты Академии наук Армянской ССР — Институт истории, Институт археологии и этнографии, Институт древних рукописей им. Месропа Маштоца (Матенадаран) и, в первую очередь, Институт искусств — изучают и публикуют художественное наследие. Статьи, альбомы, сводные труды, монографии, научные каталоги в сумме создали возможность самого подступа к интересовавшей нас задаче. Осмысление процесса развития средневекового армянского искусства, выявление в нём ведущих художественных качеств было бы невозможно без постоянного учёта уже проделанной в различных ветвях гуманитарного знания работы.