О книге и её авторе (П.В. Абросимов)
От автора
О единстве архитектуры
Об «академизме» и ордере
О принципе экономии
О техническом прогрессе
Об иллюзии, реальности, стиле
О масштабе и образе, материале и форме

О книге и её авторе (П.В. Абросимов)

Книга, которую вы держите в руках, написана 16 лет назад. Но только в 1956 году автор приступил к подготовке рукописи для печати. В следующем году отдельные отрывки ее были опубликованы в сборнике «Советская архитектура» и вызвали исключительный интерес у читателей. Редколлегия сборника получила множество писем, в которых высказывалось единодушное пожелание о скорейшем издании книги А.К. Бурова.

Внезапная кончина автора в мае 1957 года надолго задержала выпуск в свет этой содержательной книги.

Несмотря на длительную задержку издания книга выдержала проверку временем. Все те проблемы, на которые Буров смотрел как на завтрашний день советской архитектуры, стали сегодня насущными задачами вашего строительства. Именно теперь, когда Коммунистическая партия и Советское правительство поставили перед архитекторами задачу настойчивого внедрения в строительство экономичных типовых проектов, новых строительных материалов и конструкций, эта книга приобрела особую актуальность. Но прежде чем говорить о самой книге, нужно оказать об авторе, ибо творческая биография архитектора Бурова во многом объясняет суть его теоретических взглядов.

Андрей Константинович Буров родился в 1900 году в семье архитектора. В 1918 году он поступил на архитектурный факультет ВХУТЕМАСа (Высшие художественно-технические мастерские в Москве) и уже в студенческие годы активно включился в творческую архитектурную практику. Он участвовал в открытом конкурсе на составление проекта Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки в Москве, и проект его был отмечен премией. В 1923 году по проектам Бурова было построено несколько павильонов на Всероссийской выставке, создан сквер у здания Арсенала в Московском Кремле, оформлены интерьеры теплоходов, курсировавших на линии Петроград—Лондон.

За успешное окончание архитектурного факультета в 1925 году Буров был оставлен во ВХУТЕМАСе в качестве ассистента и премирован зарубежной поездкой. Во время этого путешествия он жадно изучал памятники архитектуры далекого прошлого и новейшее строительство за рубежом. По возвращении на родину Буров с еще большим рвением принялся за проектную работу, и в эта годы раскрывается его разностороннее дарование. Широта диапазона его деятельности и творческих интересов поистине поразительна. Он создал архитектурную декорацию к кинофильму «Старое и новое», поставленному режиссером Эйзенштейном в 1927 году, составил эскизы декораций к спектаклям в театрах Революции, Пролеткульта и других, проектировал здания клубов, жилых домов и электростанций, построенные в Киеве, Минске и Твери. В 1930—1931 годах Буров разрабатывал проект Челябинского тракторного завода и в связи с этой работой был командирован в США на заводы Детройта. Во время пребывания л США он ознакомился с американской архитектурой.

В 1936 году А.К. Буров окончил аспирантуру Академии архитектуры СССР и с группой советских архитекторов посетил Италию, Грецию и Францию, где встречался с ведущими архитекторами Европы — О. Перре и Ле Корбюзье и изучал их проекты и постройки.

Буров много проектировал для строительства в Москве. Среди зданий, построенных по его проектам в столице, широко известен жилой дом № 25 по улице Горького для работников Наркомлеса. И хотя этот дом был отмечен премией Моссовета, как один из лучших домов, построенных в 1935 году, автор весьма критически оценивал своё произведение. Уже в 1938 году в статье «Проблема фасада жилого дома», опубликованной в журнале «Архитектура СССР», Буров признавался, что эта постройка была его невольной данью «академизму» — тому ошибочному направлению, которое захватило многих советских архитекторов в 30—40-е годы. В настоящей книге он еще более самокритично оценивает эту постройку, называя ее «скульптурным изображением архитектуры» и «подчеркнуто театрализованным решением», несовместимым с направлением предстоящего развития советской архитектуры.

Решительно отказавшись от реминисценций классической архитектуры, Буров направил все свои творческие усилия на поиски новых архитектурно-конструктивных решений. С большим увлечением работал он над решением проблемы сборного домостроения. В 1939 — 1941 годах под его руководством были разработаны три серии проектов крупноблочных домов для строительства в Москве. Дома первой сбрив построены на Валовой и Велозаводской улицах, на Большой Поляпке и Бережковской набережной. На этих стройках впервые осваивались и технология изготовления крупных блоков и монтаж зданий из них.

Не удовлетворившись первыми результатами своих исканий, коллектив проектировщиков и строителей, возглавляемый А.К. Буровым, разработал новую, более совершенную технологию производства крупных блоков и их монтаж и запроектировал вторую серию крупноблочных домов, построенных на Большой Полянке и на Дербеневской набережной. Но и эта удача не остановила поиски, и Буров неутомимо продолжал совершенствовать тектоническую систему крупноблочных зданий. Он отказался от постелистой многорядной кладки стен и предложил двухрядную ее разрезку. Это нововведение было впервые приметено в 1940—1941 годах при возведении жилого дома № 25 на Ленинградском проспекте да проекту А.К. Бурова, составленному в соавторстве с архитектором Б. Н. Блохиным. После теоретической и экспериментальной проверки двухрядная разрезка кладки блоков была в 1955 году рекомендована Госстроем СССР для массового строительства.

Однако опыт проектирования и возведения крупноблочных домов все более убеждал Бурова в том, что потоки наиболее рациональных методов заводского домостроения следует направить по иному пути. «В доме на Ленинградском шоссе, — пишет он в своей книге, — мы сделали стены от окна до окна и высотою от пола до потолка. К сожалению, блоки, при их укрупнении, достигли веса в три тонны. Это было следствием применения отсталой недифференцированной конструкции, совмещения функций несения и термоизоляции в одном материале».

Необходимо было заменить тяжелые блоки более легкими конструктивными элементами — крупными керамзитобетонными панелями. Совершенствуя этот новый тип конструкций, Буров стремился вместе с тем улучшить планировку квартир и пытался создать своеобразный внешний облик крупнопанельных жилых домов.

В 1948—1949 годах бригада проектировщиков под его руководством разработала целую серию проектов бескаркасных, односекционных и многосекционных жилых домов различной этажности, монтируемых из крупных керамзитобетонных панелей.

Одновременно с разработкой прогрессивных типов конструкций Буров неустанно трудился над созданием новых высокопрочных, легких и дешевых строительных материалов, и в этом деле особенно ярко проявился его изобретательский дар. Еще в предвоенные годы он выдвинул идею применения в строительстве стекловолокнистого анизотропного материала (СВAM), обладающего весьма высокими физико-механическими свойствами. СВАМ лёгок, водостоек, а по своей прочности превосходит сталь и дюралюминий; из него можно изготовлять панели, балки различных профилей, а также трубы.

В 1941 году Бурш предложил способ заводского изготовления стекловолокнистых материалов. Технология производства СВАМ была подробно изложена в монографии А.К. Бурова и Г.Д. Андреевской «Синтетические волокнистые анизотропные структуры» (изд. АН СССР, 1952) и в брошюре «Стекловолокнистые анизотропные материалы» (изд. АН СССР, 1956). Первые образцы СВАМ, изготовленные под руководством Бурова в специально созданной лаборатории в Академии наук, подтвердили технико-экономическую эффективность этого нового строительного материала.

В 1956 году в ГипроНИИ АН СССР под руководством Бурова была разработана серия типовых проектов экспериментальных жилых домов из СВАМ. Особенно удачным из этой серии является трехэтажный шестиквартирный секционный дом. Конструкции его запроектированы целиком из стекловолокнистого анизотропного материала. По данным проекта, кубический метр такого здания весит всего лишь 25 килограммов, т. е. в 20 с лишним раз легче кубического метра кирпичного или крупноблочного здания. Все эти изыскания явились большим вкладом в решение одной из важнейших проблем нашего строительства — проблемы облегчения веса зданий.

В кратком предисловии невозможно перечислить все проекты и постройки и осветить все стороны многогранной деятельности А. К. Бурова — этого талантливого архитектора, ученого и изобретателя. В надежде, что все это найдет отражение в будущей монографии о Бурове, отметим лишь еще одну его работу, в которой он выступает как градостроитель.

В 1944—1945 годах им был составлен проект реконструкции и восстановления разрушенного войной города Ялты. В основу проекта была положена идея создания современного города-курорта, свободного от внутригородского транспорта. Движение транспорта, ухудшающее условия жизни в городе, было вынесено на транзитную автомагистраль, проходящую за пределами жилой застройки. Ранее существовавшее шоссе с интенсивным движением автотранспорта по приморской набережной Бурав предложил заключить в тоннель. Стена тоннеля, обращенная в сторону моря, должна была иметь большие иллюминаторы, через которые открывался морской пейзаж. Освобожденная от транспорта приморская аллея становилась прекрасным местом для прогулок.

Среди сохранившейся застройки города, в основном малоэтажной, должны были по мыши автора вырасти многоэтажные здания башенного типа, поставленные на легкие аркады. В этих зданиях предполагалось разместить гостиницы и санатории. При сложном рельефе Ялты эти здания, вкрапленные в зелень, создавали бы своеобразную живописную концепцию южного приморского города.

Проектируя город, Буров исходил, как и во всём своем творчестве, не из тех или иных предвзятых архитектурно-художественных концепций, а из реальных предпосылок и, прежде всего, из жизненных потребностей населения. Со всей убежденностью он пишет в своей книге: «Нам нужно использовать все, что нам дают современное знание, искусство, передовая техника, и строить города не для площадей, ансамблей, магистралей или автомобилей, а для людей».

Огромный опыт проектировщика и строителя, широкие познания в области естественных наук, а также углубленное изучение зодчества минувших эпох и современное мировой архитектуры — все это позволило Бурову правильно поставить и четко сформулировать ряд сложнейших теоретических проблем архитектуры.

Взять хотя бы вопросы сущности и специфики архитектуры. Сколько бесплодных дискуссий по этим вопросам проведено у нас за последнее время, сколько путаных статей написано нашими теоретиками архитектуры, в какое усложненное логизирование облекли они эту проблему! Не в пример им, Буров даёт в своей книге лаконичный и ясный ответ на этот вопрос — «Что такое архитектура?» — спрашивает он. И отвечает: «Это не стиль — ренессанс или барокко, или какой-нибудь другой, — это не дом, и даже не города. Все это только части огромного явления, в которых она воплощается. Архитектура — среда, в которой человечество существует, которая противостоит природе и связывает человека с природой, среда, которую человечество создаёт, чтобы жить, и оставляет потомкам в наследство, как улитка раковину — иногда жемчужную. Разница только в том, что у раковины жемчужина — результат болезни, а подлинная архитектура — результат здоровья и огромной созидательной силы человечества».

Определяя архитектуру как искусственно созданную среду, в которой протекает жизнедеятельность человека. Буров утверждает, что эта среда в каждую эпоху создается по-своему, сообразно тем общественным потребностям, которые возникают в данную эпоху. Поэтому попытки приспособить отжившие типы сооружений, копировать образцы архитектуры прошлого подобны действиям рака-отшельника, вползающего в пустые раковины.

Призывая архитекторов проектировать и строить для своего времени и решительно отказаться от слепого подражания зодчим прошлого, Буров повторяет афоризм П.А. Вяземского: «Лучшее, в чём нужно подражать древним, это не подражать им».

С позиций борьбы за новую, современную архитектуру рассматривает Буров ш другую сложную проблему архитектуры — проблему стиля.

«Необходимо разобраться, — пишет он, — чем и как в различное время определялся стиль, проследить динамику его развития.

Стиль в каждую эпоху, подчиняясь основной социальной идее, определялся взаимосвязью и взаимозависимостью следующих основных факторов, формирующих архитектурное произведение: 1) назначение, 2) материал, 3) средства строительного производства, 4) художественное содержание, 5) форма. Эти факторы, разумеется, видоизменялись соответственно изменению социально-экономических условий эпохи.

Это свое глубокое толкование эволюции архитектурных стилей, основанное на принципах марксистско-ленинской научной методологии, Буров противопоставляет формалистической трактовке проблемы стиля пропагандируемой апологетами украшательской архитектуры, которых он называет «академистами».

«И стиль и форма для «академиста», — замечает он далее, — существует как абстрактная художественная категория, а не как средство, формирующее сознание человека, человека определенного исторического периода». Непонимание этой важной социальной функции стиля как носителя определенных общественных идей, приводило к тому, что «академисты», возрождая стили минувших эпох, навязывали через них советским людям ту философию, которая была воплощена в этих стилях.

Круг рассматриваемых в книге вопросов весьма обширен, и нет надобности все их комментировать. Следует остановиться лишь еще на одном — на вопросе о взаимосвязи техники и искусства. Что греха таить, многие из нас беспомощно топчутся вокруг этого вопроса, выпячивая и абсолютизируя то технику, то искусство, и не видят диалектического взаимопроникновения этих двух сторон творческого труда человека.

А.К. Буров со всей присущей ему гибкостью мышления пишет; «По существу не может быть никакого противоречия между современной техникой и искусством, — это противоречие возникло лишь в представлении, и в значительной мере из-за того, что люди, пропагандировавшие примат техники в архитектуре, не любили и не понимали искусства, а те, кто пропагандировал архитектуру только как искусство, не любили и не понимали техники».

Связующим звеном технических и художественных начал в архитектуре Буров считает тектонику. «Под термином «тектоника», — разъясняет он, — я понимаю пластически разработанную, художественно осмысленную конструкцию... Индустриальное производство и соответствующие индустриальным методам материалы и конструкции способствуют рождению новой тектоники, вступающей в противоречие о «академической» традицией.

Новая тектоника, как и пластика, обогащенная цветам, и масштаб, и пропорциональный строй, а также новые приёмы планировки, — все это должно быть целесообразно организовано архитектором для удовлетворения потребностей человека.

Забота о человеке, проявление которой в архитектуре Буров именует принципом «внимания через вещи», красной нитью проходит через все содержание его книги. Говоря о мебели, Буров замечает, что стулья следует делать такими, чтобы на них можно было сидеть, а не восседать. Рассуждая о квартире, он мечтает о создании подлинных удобств для жильцов, ибо удобства, комфорт — не символ гедонизма, а экономия физических и духовных сил трудящегося человека. Анализируя планировку квартала, он хочет видеть такие внутриквартальные дворы и проезды, на которые не страшно выпустить ребенка. Размышляя о городе, он призывает строить такие города, из которых не было бы надобности выезжать на дачи и курорты.

Как и во всяком творческом научном труде, в книге Бурова, конечно, немало спорных мест и дискуссионных положений. Но мы оставляем их на суд читателя.

Нельзя, наконец, не отметить еще одного замечательного качества предлагаемого труда. Книга написана живым, образным языком, она полна остроумных замечаний, убедительных примеров и удачных сопоставлений, а отдельные путевые заметки и описания памятников зодчества поднимаются до уровня лучших образцов художественной прозы.

Основное содержание этой книги, основной ее пафос — борьба за новаторство в архитектуре, за технический прогресс в строительстве, испепеляющая критика технической косности архитекторов, ошибочной направленности архитектурного творчества и проявлений формализма в советской архитектуре. Именно поэтому издание этой книги теперь, пусть несколько запоздалое, является вполне правомерным.

Коренная перестройка архитектурно-строительного дела в нашей стране, начатая в 1954 году по инициативе Коммунистической партии и Советского правительства, еще не завершена. Товарищ Н.С. Хрущев напоминал участникам III Всесоюзного совещания по строительству: «Еще не все архитекторы отказались от применения ненужных, но дорогих украшений фасадов зданий. Таких примеров еще достаточно в строительстве вокзалов, клубов и других зданий, Это показывает, что перестройка в архитектуре еще не закончена. Многие неправильно понимают задачи перестройки и рассматривают ее только как сокращение архитектурных излишеств. Дело и принципиальном изменении направленности архитектуры и это дело надо довести до конца».

В этом деле книга члена-корреспондента Академии строительства и архитектуры СССР, доктора технических наук Андрея Константиновича Бурана окажется весьма полезной.

П. Абросимов

От автора

Эта книга была написана в 1943 – 1944 годах. По существу это была книга об уверенности в нашей победе, наполненная мечтами о будущем восстановлении и строительстве. И как это всегда бывает с мечтами, часть из них сбылась, а в какой-то (и большой) части действительность обогнала мечты. Это в первую очередь касается размаха нашего строительства.

Передо мной стоит вопрос: прошло много времени, – что делать с этой книгой? Переделать, выправить мечты в соответствии с опытом? Но это будет какая-то другая книга, которую я не в состоянии сейчас написать. Вставлять заплаты? Но заплаты всегда плохи.

Так как книга заинтересовывала тех, кто читал её в рукописи, я пришел к выводу, что её лучше опубликовать в том виде, кале она была написана, принеся глубокие извинения читателям за все ее несовершенство, которое по указанным выше причинам я не могу исправить.

Москва, январь 1957